И все-таки, пожалуй, главной трибуной имажинистов (как и других литературных групп) были не издательство и книжные лавки, а публичные выступления. В кафе или Политехническом музее. (Недаром время военного коммунизма называют устным периодом русской литературы. Бумаги не было, печататься — негде, а выступления — это и контакт с читателем, и заработок.)
Только за 1919 г. сохранилось 14 афиш, извещающих о выступлениях Есенина и «банды имажинистов». (Взятые в кавычки слова не цитата из критических статьей, а самоназвание.) Приведем одну из таких афиш:
3 апреля 1919 г. Москва.
Всероссийский союз поэтов
Больш. Аудит. Политехнического музея
В четверг, 3-го апреля
Выставка стихов и картин
Имажинистов
— 1 отделение —
B. Шершеневич: Мы кто и как нас оплевывают.
C. Есенин: Кол в живот (футуристы и пр. ветхозаветщики).
А. Мариенгоф: Бунт нас.
Г. Якулов: Образ краски.
— 2 отделение —
Демонстрация картин
Георгия Якулова, Медунецкого, 2-х Стенбергов, Денисовского, Светлова,[61] Эрдмана[62] И стихов
С. Есенин: Отелившийся Бог[63]
A. Мариенгоф: Выкидыш отчаяния
B. Шершеневич: Кооперативы веселья.
— 3 отделение —
Словопря:
Бомбы критики, очередная бестолочь, дружеское против шерсти, последнее слово, как всегда, за Имажинистами.
Начало в 7 часов 7 минут вечера.
Билеты расхватываются у швейцара музея.
Стены «Кафе поэтов» использовались для «наглядной агитации» — большой прямоугольник и в нем крест: это надгробная плита. Ниже четыре имени поэтов: В. Брюсов, К. Бальмонт, В. Маяковский и Вас. Каменский. На этой же стене — строчка Есенина «Господи, отелись!»[64]
Но «Кафе поэтов» принадлежало Всероссийскому союзу поэтов. Имажинисты добились разрешения на открытие кафе собственного — «Стойло Пегаса». И тут уже, что называется, «оттянулись по полной программе». На стене ломаными разноцветными буквами:
И портреты имажинистов. Намеченное контуром лицо Есенина с золотистым пухом волос, и под ним: «Срежет мудрый садовник-осень / Головы моей желтый лист». В углу — портрет Шершеневича и намеченный пунктиром забор, на котором написано: «И похабную надпись заборную / Обращаю в священный псалм». Мариенгоф в цилиндре ударяет кулаком в желтый круг — этот рисунок пояснялся стихами: «В солнце кулаком — бац!»
Есенин, к этом времени уже и сам порядочно надломленный и сильно пивший, в компании своих новых друзей — выпивох, любителей похулиганить и покуражиться чувствовал себя увереннее. (Хулиганить в компании всегда приятнее, тем более, что Мариенгоф и К°. поддерживали в нем убеждение — «гению все дозволено».)
«Я валяю дурака / В молодости звонкой»
Как проходили выступления Есенина, на которых он почти никогда не отказывал себе в удовольствии хамить и хулиганить? Иногда очень хорошо. «Он […вечер Есенина] начинается с того, что поэт грозит кому-то из публики: «Тише! Или я вас с лестницы спущу!..». Публика этот язык понимает, она любит Есенина. На него смотрят влюбленными глазами, радеют ему. С большим чувством читает Есенин, мастерски читает. В его фигуре и поведении удача «широкой натуры». И сам он любит свою публику. Приветствуют его в этот вечер тепло, сердечно, любовно. И кажется, что слушаешь не стихи, а пение: «Русь моя, деревянная Русь»/Я один твой певец и глашатай. […] Только сам я разбойник и хам/ И по крови степной конокрад». В заключение он читает «Инонию». Поэму слишком горячо принимают. Целуют поэта. На эстраду вскакивают поэты и писатели с выкриками в честь автора: «Великий библейский юноша!», «Гениальный поэт»».
Иногда его, особенно в студенческих аудиториях, поднимали на руки и начинали качать, как генералов на Красной площади 9 мая 1945 г.
Но если публика не нравилась Есенину (бывало, что и взаимно), он в своем хамстве превосходил даже молодого Маяковского. Как-то раз один из присутствующих в кафе заявил, что манифест имажинизма — это глупо и непонятно. «Есенин воздел руки кверху, потом протянул вперед и со злым выражение на лице и с нехорошим огоньком в глазах сказал этому гражданину: «А вот если я вашу жену здесь, на этом столе, при всей публике — это будет понятно?».
61
Медуницкий К. К., Стенберги В. А. и Г. А., Светлов С. Я. — ученики Г. Якулова, выпускники Первых государственных свободных художественных мастерских (бывшее Строгановское училище).
62
Эрдман Б. Р. — художник, подписавший «Декларацию имажинизма», брат драматурга Н. Р. Эрдмана.
63
Стихотворение Есенина с таким названием нам неизвестно. Скорее всего имеется в виду поэма «Преображение», со скандально известной строчкой «Господи, отелись!».
64
Эта строчка стала объектом пародии: «Сенцы были, сенцев нет./ Отелился вновь Есенин,/Новомоднейший поэт […] «Ах, вы, сени мои сени, / Грянуть что ли трепака? Может быть, Сергей Есенин/Даст хоть кружку молока!» (Иван Ерошин).