* * *
Дункан каждый день слала ему телеграммы: «дарлинг, навеки люблю, твоя Изадора» и всё такое. К ней Есенин точно уже не хотел, но, странное дело, у него никак не хватало решимости оборвать всё разом.
Наконец 29 августа отправил ей ответную телеграмму: «Дорогая Изадора! Я очень занят книжными делами, приехать не могу. Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью тебе. С Пречистенки я съехал сперва к Колобову, сейчас переезжаю на другую квартиру, которую покупаем вместе с Мариенгофом. Дела мои блестящи. Очень много не ожидал. Был у Троцкого».
С одной стороны, он её благодарит, с другой — прямо сообщает, что съехал, жить с ней не собирается. Одновременно ему хочется, чтобы Дункан за него порадовалась: «дела», «Троцкий» — и вместе с тем оставила его в покое, догадавшись сама, что всё кончено.
Свои отношения с Дункан Есенин обсуждал с Галей и скоро осознал, что теперь самый близкий его человек — она.
Да и живёт он по большей части у неё, на полу.
Он вдруг оказался бездомным поэтом — на то, чтобы снять хорошую квартиру, денег у него не было, несмотря на открывающиеся перспективы.
Ситуацию усугублялась тем, что во время его пребывания за границей в Москву переехала учиться и работать Катя Есенина. Он не просто помогал сестре, а с определённых пор её содержал.
Ведомственное жильё было бы очень кстати.
На мысль о получении квартиры от государства неизбежно наталкивало само проживание у Бениславской: если сотрудникам государственных газет предоставили целый дом, неужели нельзя что-нибудь подыскать первому поэту страны?
Галя и Аня Назарова уже раздумывали, куда обратиться, чтобы мечту сделать явью.
Однажды всплыло имя одного из большевистских вождей — Калинина.
Михаил Иванович Калинин уже тогда воспринимался в народе как добрый дедушка, хотя ему было всего 57 лет. Крестьянин Тверской губернии, впервые арестованный ещё в 1899 году, Калинин всю сознательную жизнь был профессиональным революционером. Неоднократно, хоть всякий раз и ненадолго, попадал в тюрьму, бежал из-под ареста.
Несмотря на свой благообразный и «мягкий» вид, он, безусловно, являлся человеком смелым: участвовал в событиях 1905 года, в Февральскую революцию руководил разоружением охраны и захватом Финляндского вокзала, разрабатывал с Лениным и малым числом соратников Октябрьское восстание — совещания проходили в его квартире.
Калинин был избран председателем ВЦИК после смерти Якова Свердлова в 1919 году. Тогда же Троцкий, в своё время отказавшийся от этой должности (он сказал Ленину, что еврей не может быть главой правительства в России), дал Калинину прозвище «всероссийский староста».
Прозвище прижилось.
О Калинине говорили: помогает людям. К нему действительно очень многие обращались по разным бытовым вопросам.
В сентябре 1922 года на очередной дружеской попойке Есенин познакомился с изучающим советскую жизнь американским журналистом Альбертом Рисом Вильямсом.
Вильямс вспоминал, как Есенин завёл разговор о том, что ему нужна квартира, и тут же объявил, что собирается просить о помощи всероссийского старосту.
Вильямс как раз пытался пробиться к председателю ВЦИК на разговор и знал, что тот уехал в кратковременный отпуск в родную деревню Верхняя Троица Тверской губернии, о чём тут же сказал Есенину. Есенин заявил, что отпуск не помеха, потому что Калинин будет рад увидеть Пушкина сегодняшней России, даже если этот Пушкин не станет дожидаться его в Москве, а явится прямо в деревню.
Потом Есенин оглядел Вильямса и предложил:
— А поедем вместе! Ты же, Альберт, хотел увидеть Михаила Ивановича Калинина, верно? Вот и едем.
Если бы события не закрутились с такой скоростью, на другой день Есенин мог передумать; но Вильямс был лёгок на подъём и согласился. Есенин тут же взял из кассы «Стойла Пегаса» тысячу рублей, и они направились на вокзал.
Ночью уже были в Твери.
Сняли какую-то комнату — Альберту Есенин предоставил кровать, сам улёгся на полу — ему уже было привычно.
Американец ещё спал, когда Есенин явился откуда-то на разукрашенной тройке — он лихачил.
К полудню прибыли в Верхнюю Троицу.
Спросили: где тут Михаил Иванович проживает? — А вон там.
Калинин лежал под веялкой, привезённой им в подарок селянам, которая на другой день сломалась, и чинил её. В 1890-х он до ареста и высылки четыре года работал токарем на Путиловском заводе, а в 1902-м ещё год — в ревельских железнодорожных мастерских, пока за революционную агитацию не был посажен в петербургскую тюрьму «Кресты».