В состав «Современной России» Есенин вписал Грузинова, художника Георгия Якулова — старейшего имажиниста, близкого к имажинистам с самых первых дней критика Бориса Глубоковского и филолога Алексея Топоркова — того самого, что читал в «Стойле Пегаса» лекции о бордельной лирике Блока. Наряду с ними — Петра Орешина, поэта Константина Большакова и несколько беллетристов второго ряда. Главное — при создании этого достаточно невнятного литературного сообщества Есенин преследовал вполне определённую цель: разделение и разрушение школы имажинизма.
Ничего спонтанного, с позёвыванием и как бы в шутку, в истории с роспуском имажинистов не было.
Напротив, имела место жёсткая стратегия. Та самая выдержка, о которой он говорил Ричиотти.
Мотиваций у Есенина было несколько.
Написав две очевидно просоветские поэмы, Есенин, образно говоря, не столько менял, сколько подправлял курс, и на этом пути имажинизм ему стал совсем не нужен.
Но он абсолютно не хотел, чтобы имажинизм существовал без него.
Школа появилась вместе с ним и с его уходом должна умереть. Мало ли что учинит эта компания? Им — дурная реклама, а тень по-прежнему будет падать на него.
Какие-то мелкие, накопившиеся за последний год обиды на Толю и Вадима играли здесь куда меньшую роль.
Всё определяла политика.
Личная есенинская политика — безжалостная, как и любая другая.
* * *
После публикации письма Есенина и Грузинова в «Правде» Катя Есенина напишет Гале Бениславской, отдыхавшей в Крыму: «…Мариенгоф сбесился». На другой же день он принёс в газету опровержение.
К неудаче Мариенгофа, в «Правде» работала Софья Виноградская — та самая, из коммунальной квартиры 27. Она разместила опровержение в подвале, петитом, сразу после объявления «Заразные болезни в Москве».
Опровержение гласило: «Нас просят сообщить… что основная московская группа имажинистов остаётся без перемен в следующем составе: Рюрик Ивнев, А. Мариенгоф, А. Кусиков, М. Ройзман, В. Шершеневич, Н. и Б. Эрдман и Афанасьев-Соловьёв».
Кроме Есенина и Грузинова, в списке нет Якулова.
Забавно, что там присутствует имя Ивана Афанасьева-Соловьёва — пожалуй, самого слабого из ленинградских имажинистов, откровенного эпигона Мариенгофа, активно издававшегося в той самой «Гостинице…».
Афанасьев-Соловьёв в ленинградских загулах Есенина почти не участвовал, и это многое объясняет.
Поскольку речь идёт об «основной московской группе», то зачем добавлена его фамилия? Для полноты картины? Но если он попал в список, почему там нет Ричиотти, Шмерельсона, Эрлиха и Полоцкого?
Кажется, ответ очевиден: они бы не подписали.
Старания Мариенгофа были в целом напрасны.
А вот объявление Есенина, подкреплённое подписью Грузинова, вес имело.
Все причастные к литературному процессу выдохнули: наконец-то!
Даже если кто-то и увидел новое объявление, то мог только пожать плечами: пустое всё это — умерли, так и не возвращайтесь.
Всей компанией они не могли перевесить одного есенинского имени.
После выхода Есенина имажинизм так и не удалось по-настоящему реанимировать.
Чтобы окончательно его добить, не понадобилось даже общество «Современная Россия», тем более что в его создание Есенин никакого серьёзного смысла не вкладывал. Едва сдав бумаги в наркомат, он тут же засобирался в поездку, на этот раз не в Ленинград — с этим городом в очередной раз всё стало ясно, — а на Кавказ.
Там ждал Чагин, там были дела у Вардина; но причина была, конечно, не только в этом.
Есенин хотел сбежать и верил, что Кавказ для него станет тем же, чем стал для Пушкина и Лермонтова. Правда, он там уже был, горы видел, ничего от их созерцания не почувствовал, но предпочёл об этом забыть.
Анне Берзинь написал, что уезжает на два года, — сам себя так настраивал.
С Берзинь у него ничего так и не случилось.
Галю оставлял без жалости. Ждала из зарубежного турне — будет ждать и с Кавказа.
* * *
3 сентября поездом № 12 Есенин и Вардин отбыли по маршруту Москва — Баку.
8-го числа прибыли в Баку и сразу же выехали в Тифлис.
9-го уже были там. Интересно, что всего за три дня до приезда Есенина Тифлис после десятидневного визита покинул Маяковский.
Вардина с Есениным встречали журналист Николай Стор и два секретаря Ассоциации пролетарских писателей Грузии — Бенито Буачидзе и Платон Кикодзе.
— Знакомьтесь, — сказал Вардин. — Я привёз доброго поэта. Принимайте в свою компанию…