Почему не просил, к примеру, за молодых ленинградских товарищей — Эрлиха и Ричиотти?
Увы, они ещё недотягивали до нужного уровня.
Приблудный время от времени писал крепкие стихи, Грузинов иногда бывал интересен, безусловным мастером являлся Сергей Клычков; но тут надо учесть, что «Бакинский рабочий» предполагал наличие в стихах «советской» ноты, а таковых ни Приблудный, ни Грузинов, ни Клычков не сочиняли.
Так что и этих пришлось отмести.
Удивительное дело: столько лет в литературе, такое количество друзей и подруг, а оглянешься — и руку протянуть некому. Только Пете, который годами злобился на Серёжу, и Васе, который хоть и был ласковым пролетарским телятей, но дистанцию от Есенина всё-таки держал. Зато как на баяне играл! Есенин так не умел…
И Есенин, как ни кривился по поводу некоторой ограниченности Орешина и недостаточной поэтической хватки Казина, вёл себя в данном случае по-товарищески и широко.
В Баку Есенин познакомился со скульптором Сергеем Эрьзей — и постоянно бывал у него в мастерской, как когда-то у Конёнкова, который к тому времени, увы, уехал в далёкую Америку.
Несколько раз Есенин катался на парусной лодке по Бакинской бухте, читая свои стихи лодочникам.
Вскоре у него появляется новый дружок — Василий Рутинов. Есенин будет звать его Васькой.
Примерно тот же типаж, что и Приблудный, и возраста того же, в районе двадцати, — с одной разницей: Васька стихов не писал, в поэзии не разбирался и даже представления о месте Есенина в этих иерархиях не имел. Однако по каким-то незримым признакам выбрал себе Есенина в качестве кого-то вроде хозяина и начал повсюду его сопровождать.
При этом — не пил! Ничего, кроме нарзана.
Есенин спит с утра — Васька явится, разбудит и напомнит о назначенной встрече. И до места доведёт.
Если на столе появится вино, сорок раз напомнит Есенину, что сегодня после обеда, а потом ещё вечером новые знакомства, чтения, прочее — надо, Сергей Александрович, потерпеть.
Когда, устав терпеть, Есенин напьётся, Васька его, в хлам пьяного, доставляет, куда скажет. Или сам догадывается, сели Есенин уже не может говорить.
Во времена юности Есенин нуждался в наставнике — эту роль исполняли попеременно Клюев и Городецкий; входя в масть, он начал искать друга и, перебрав Каннегисера, Клычкова, Орешина, остановился на Мариенгофе.
В заграничной поездке ему нужен был уже не столько равный товарищ, сколько сопровождающий, присматривающий за ним, надёжный; Кусиков вполне справлялся, хотя мнил себя, конечно, не прислугой есенинской, а именно другом, ровней. Вернувшись в Россию, познакомившись с Приблудным и Эрлихом, Есенин утвердился в необходимости постоянно иметь при себе такого человека.
Уважая Чагина как замечательного приятеля и — невзирая на возраст — своего рода наставника, Есенин неизбежно норовил хоть иногда сбежать и провести время в беспечном разгуле, но чтобы, если папироса во рту, Васька тут же разыскал бы огонь, если стакан пустой — долил бы, когда надо, а когда не надо — спрятал стакан и отвлёк разговором.
Васька и денег особо не просил — Есенин сам ему подкидывал, но так, в меру: всё равно то извозчику надо заплатить, то за пивом сбегать, то ваксу для обуви купить. Разве что сдача при нём оставалась.
Чистейшего служенья образец.
Куда он потом делся, как прожил жизнь и понял ли с годами, кому служил и помогал, никто не знает.
* * *
7 октября Есенин вернулся из Баку в Тифлис и, что удивительно, притащил за собой Ваську.
Заселились в гостиницу.
Первый путь уже проторен — в «Зарю Востока».
Редактор Михаил Лившиц очень скоро начал относиться к Есенину самым нежнейшим образом, что в первую очередь выражалось в активном, по первой же просьбе, авансировании. Отыграться ли надо, опохмелиться — Лившиц не оставлял без помощи.
В газете работал Николай Вержбицкий — частый собеседник и собутыльник Есенина той поры.
Если в «Стансах» Есенин всерьёз и нежно упоминал Чагина, то об этой редакции сочинил целое — правда, шуточное — стихотворение, так и называвшееся: «Заря Востока»:
Так грустно на земле,
Как будто бы в квартире,
В которой год не мыли, не мели.
Какую-то хреновину в сём мире
Большевики нарочно завели.
…………………………
Ирония! Вези меня! Вези!
Рязанским мужиком прищуривая око,
Куда ни заверни, все сходятся стези
В редакции «Заря Востока».
Приятно видеть вас, товарищ Лившиц,
Как в озеро, смотреть вам в добрые глаза,