Есенину досталось кольцо.
Есенин засмеялся: ну, значит, точно пора жениться.
Тут же подарил кольцо Софье.
Ценности в нём не было никакой — медь; более того, оно вскоре почернело.
Есенин воспринял это как дурную примету, а Толстая — нет.
Отмыла, отскоблила. Оно было великовато — ужала. Надела между двух других, золотых.
Носила потом много-много лет, когда Есенина уже не было на свете.
30 июня приехал из Ленинграда милый друг Эрлих.
1 июля отправились покупать обручальные кольца, но, запомнил Эрлих, «почему-то купили полотно на сорочки».
Вернулись домой и курили на балконе.
Эрлих вспоминал:
«Перед нами закат, непривычно багровый и страшный. На лице Есенина полубезумная и почти торжествующая улыбка. Он говорит, не вынимая изо рта папиросы:
— Видал ужас?.. Это — мой закат… Ну, пошли! Соня ждёт».
Толстая в это время сидит в комнате и пишет письмо другу, делясь радостью по поводу того, что в середине июля выходит замуж.
«Мой жених поэт Сергей Есенин, — сообщает она. — Я очень счастлива и очень люблю».
В ту же ночь, уложив невесту спать, Есенин пишет стихи:
Вижу сон. Дорога чёрная.
Белый конь. Стопа упорная.
И на этом на коне
Едет милая ко мне.
Едет, едет милая,
Только не любимая…
* * *
7 июля Есенин и Софья отправились — по вольной программе — на прогулку: в Госиздат забежать, где продолжало готовиться собрание сочинений Есенина, которое никак невозможно было собрать воедино; Берзинь навестить, потом Эрлиха забрать, — ну и в ресторан, а куда же?
В Госиздате Евдокимов говорит:
— Ну, Серёж, ну, посмотри — это ж не пойми что, а не собрание: обрывки, вырезки, клочки — как мы будем это издавать?
Есенин, улыбаясь в своей манере — и смущённо, и чуть лукаво, — поперебирал листочки и отвечает:
— Давай потом, Евдокимыч? Обязательно всё сделаю, но… потом.
Он всё время спешил куда-то. Ему всё время казалось, что в новом месте будет интереснее, чем в прежнем.
В квартире Берзинь застали писателя Юрия Либединского и общую знакомую по имени Като — прелестную юную армянку, за которой Есенин как-то, на очередном жизненном вираже, приударил, но не нагнал.
Като спала.
Софья о чём-то говорила с Аней, Сергей — с Либединским, причём громко.
Есенину шепнули: может, выйдем на кухню, а то Като разбудим.
Вместо этого Есенин, подмигнув всем — смотрите, как забавно будет, — подошёл на цыпочках к постели, поцеловал Като в губы, вернулся к портьере, у которой все стояли, и как ни в чём не бывало продолжил разговор.
Като поднялась и, чуть румяная от волнения, посмотрела по сторонам: кто это сделал? Её только что поцеловали?..
Но почему все спокойно разговаривают?
Есенину было весело.
Быть может, Либединский тоже чуть-чуть развеселился. Но остальные?..
Спустя какое-то время Есенин и Софья ушли.
Едва выйдя на улицу, рассорились в дым: долго кричали друг на друга, едва не подрались.
Кажется, даже не из-за сцены с Като.
Толстая вернулась домой, Есенин — отправился дальше, шёпотом ругаясь самыми последними словами.
Но, конечно, вскоре опять развеселился: придумал, как себя развлечь.
Он вернулся обратно к Берзинь — с неясными целями, но, скорее всего, поговорить о поэтических своих стратегиях.
Толстая сразу простила Есенина и ждала весь день, что он вот-вот явится.
Явился в компании Эрлиха только к ночи, когда она уже спала.
Разбуженная, вышла поздороваться к ним на кухню: посмотрела — пьяные, пьют — и ушла досыпать, ожидая, что утром поговорят.
Но той же ночью Есенин снова ушёл.
Толстая, веря, что он всё равно вернётся, оставила на столе записку: «Сергей, дорогой мой, приходи скорей. Жду тебя очень, очень. Так ужасно грустно».
Есенин пришёл за полночь, но уже в компании Приблудного.
Под утро между Есениным и его Ваней произошла драка — точнее, Есенин, взбесившись из-за чего-то, начал избивать Приблудного, а тот — могучий юноша — терпел и только прикрывал лицо.
В полдень Есенин и Толстая, наконец, в очередной раз выяснили отношения.
После негромкого — дом полон тёток, а Есенин уже трезв — скандала он опять ушёл.
Днём Толстая записала в дневнике два таинственных слова: «Разговор, измена».
Выше этой записи — ещё две строки текста, которые, кажется, объяснили бы, о чём речь.
Но Толстая, написав эти две строки, тут же тщательно их вымарала.
Ничего не разобрать.
Да и надо ли?
Вечером 9 июля Есенин уезжает в Константиново. Больше некуда.
Провожает его Эрлих.