Устинова успела подойти к дивану, потом к кровати.
Где он? Ушёл?..
Большой номер, высота потолков — 352 сантиметра; Есенин висел ближе к правому углу.
Наконец, увидела тело Есенина в петле — и вскрикнула.
Только тогда всё увидел и Эрлих.
Назаров в показаниях скажет, что из пятого номера его вызвали уже через две минуты, может, чуть меньше.
Вернулся обратно.
Устинова побежала за мужем.
Назаров всех вывел из номера и позвонил в милицию.
Эрлих набрал номер Ильи Садофьева. Потом дозвонился в Госиздат.
Новость понеслась по Ленинграду. Это был шок для всех.
В номер явился участковый Николай Горбов.
Затем фотограф Моисей Соломонович Наппельбаум с сыном Лёвой.
Постель не была тронута: в ту ночь Есенин даже не ложился.
На стуле лежала снятая Есениным шуба.
На столе — опасная бритва. На полу — разорванная фотография Кости, которую поначалу никто не заметил.
Чемоданы с вещами раскрыты.
Горбов попросил Лёву Наппельбаума помочь снять труп. Отец Лёвы вообще не переносил всё связанное со смертью, ему и так было худо, поэтому взял сына с собой. У сына нервы были покрепче.
Горбов залез на стремянку. Лёва стоял на столе.
Горбов составляет акт: «…труп висел под самым потолком, и ноги от пола были около 1,5 метров, около места, где обнаружен был повесившийся, лежала опрокинутая тумба, а канделябр, стоящий над ней, лежал на полу. При снятии трупа с верёвки и при осмотре его было обнуружено на правой руке выше локтя с ладонной стороны порез, на левой руке на кисти царапины, под левым глазом синяк, одет в серые брюки, ночную белую рубашку, чёрные носки и чёрные лакированные туфли».
Эти туфли особенно врезались в память и Лёве Наппельбауму, и многим другим, явившимся чуть позже. Труп в лакированной обуви. Обожжённый лоб, невыносимая скорбь на мёртвом лице, порезанные руки — и сияющие туфли смотрят в разные стороны.
Вскоре подошли поэт Всеволод Рождественский и критик Павел Медведев.
Акт был дописан в их присутствии.
Затем Горбов сделал опись вещей в номере.
Опросил Назарова, Устиновых, Эрлиха.
В районе обеда появляются литераторы Иннокентий Оксёнов и Михаил Слонимский — тот при виде Есенина, не стыдясь, заплакал.
Следом — художники Исаак Бродский, Василий Сварог, поэты Василий Князев, Илья Садофьев, Борис Соловьёв, писатели Борис Лавренёв, Николай Браун и Сергей Семёнов, секретарь Ленинградского отделения Всероссийского союза поэтов Михаил Фроман.
Бродский и Сварог делают рисунки мёртвого Есенина.
Последним пришёл писатель Николай Никитин.
Около четырёх часов труп вынесут чёрным ходом и перевезут на дровнях в покойницкую Обуховской больницы по адресу: набережная Фонтанки, дом 106.
Поэт Василий Князев поедет туда и пробудет там всю ночь.
Вскоре он напишет стихотворение о последних спутниках Есенина. Тоже мёртвых.
…Вкруг, на лавках, в полутемноте,
Простынями свежими белея, —
Девятнадцать неподвижных тел —
Ледяных товарищей Сергея.
………………………………….
Вот Смирнов (должно быть, ломовой), —
Каменно-огромный и тяжёлый, —
Голова с бессмертной головой, —
Коченеет на скамейке голой.
Вон Беляев… Кровью залит весь…
Мальчик, смерть нашедший под трамваем.
Вон ещё… Но всех не перечесть;
Все мы труп бесценный охраняем…
Город спит. Но спят ли те, кого
Эта весть по сердцу полоснула, —
Что не стало более его,
Что свирель ремнём перехлестнуло…[57]
Стихотворение документально: подросток Александр Беляев действительно пытался вскочить на ходу на подножку трамвая и погиб в один день с Есениным.
Князев — сам? или помогли? — раздел Есенина, взяв его вещи: для будущего музея.
Тем временем администрация гостиницы выставила счёт на шесть рублей за простыню, в которой Есенина увезли.
Счёт был на имя Есенина. Простынёй воспользовался, а денег не оставил.
* * *
В акте патолого-анатомического вскрытия тела было записано:
«На основании вскрытия следует заключить, что смерть Есенина последовала от асфиксии, произведённой сдавливанием дыхательных путей через повешение. Тёмно-фиолетовый цвет нижних конечностей и точечные на них кровоподтёки указывают на то, что покойный в повешенном состоянии находился продолжительное время.
Раны на верхних конечностях могли быть нанесены самим покойным и как поверхностные, влияния на смерть не имели.
Суд. мед. эксперт Гиляревский».