Что касается глаза — Павлу Лукницкому всё это явно примнилось. Такой зрительный эффект могла создать деформация одной половины лица, вошедшей в соприкосновение с трубой.
Мёртвого Есенина видели даже не сотни, а тысячи людей, и никто ни о чём подобном не вспоминал.
В акте судмедэксперта Гиляревского написано о «зрачках» Есенина; следовательно, наличествовали оба глаза.
Ну и что, мало ли что там написано.
Финальные доводы в книге Сидориной поэтичны.
«Посмеем ли мы крикнуть, как закричала Зинаида Райх на похоронах Есенина?
„Серёжа! Ведь никто ничего не знает…“
Значит, она знала, и кто-то ещё знал или догадывался, а другие либо не знали, стоя в толпе, либо не смели знать, побывав в „Интернационале“ у тела поэта. Вот и об этих словах Зинаиды Райх на могиле Есенина, которые требовали хоть какого-то объяснения, никто не посмел рассказать в своих мемуарах. Они остались в неопубликованных воспоминаниях Натальи Петровны Приблудной, написанных в 70-е годы.
Вокруг Есенина много таинственных, неожиданных смертей. И опрометчивая Зинаида Райх, и неукротимая Изадора Дункан погибли насильственной смертью».
Сидорина пишет об этом всерьёз.
«Изадору провожали двое: Мэри Дести, в будущем автор мемуаров, и некто Иван, „русский паренёк, который, как считалось, работал ежедневно над фильмом о великой танцовщице“».
Читатель понимает: это Иван устроил трагическую смерть Айседоры.
Вернулся в Кремль и доложил: правду о смерти Есенина не узнает никто.
— Ступай-ка, Иван, в отпуск.
Шагнул Иван — и провалился в прикрытый ковром люк: бах!
«Не менее загадочна, — уверяет Сидорина, — и смерть Зинаиды Райх» (случившаяся, напомним, в 1939 году).
Дотянулись-таки и до неё. До этого 14 лет никак не получалось.
Разорванную фотографию Кости на полу в «Англетере» Наталья Сидорина видит деталью «инсценировки».
И поясняет: «Я не утверждаю, что все детали инсценировки были заранее хорошо продуманы. Видимо, допускался и некий экспромт, и дальнейшая обработка сюжета в свидетельских показаниях, статейках, очерках, книгах».
То есть в дело были вовлечены десятки людей, а то и сотни.
«Мистификация века». Так Сидорина и пишет.
Если и можно с ней согласиться, то исключительно в этом.
* * *
Неожиданный ход сделал, с позволения сказать, исследователь Виктор Кузнецов в книге «Есенин: Казнь после убийства», вышедшей в 2005 году.
Кузнецов разыскивал, но не смог найти ни одного документа, подтверждающего оформление Есенина в качестве постояльца «Англетера». В связи с этим он сделал вывод, что Есенин в гостиницу «Англетер» вообще не заселялся.
Согласно его версии, всё происходило следующим образом.
Как мы помним, в поезде Есенин повздорил с дипкурьером Альфредом Рога. Возбудили уголовное дело. Заступничество Луначарского и Вардина не помогло.
Кузнецов уверяет: «Кто-то более всесильный настаивал на экзекуции смутьяна. Наверняка такое административное давление оказал Лев Троцкий…»
Троцкий, по мнению Кузнецова, знал об антисоветских взглядах Есенина. Об этом ему рассказал сын Лев, с которым была в связи сотрудница ЧК Галина Бениславская.
«Галина, как известно, страдала психическим расстройством, нередко без меры употребляла алкоголь».
«Однажды вечером, ложась спать, Галина увидела, что Екатерина Есенина, сестра поэта… почему-то страшно волнуется и дрожит. Скоро девочка призналась — брат предупредил её: не болтай лишнего — их заботливая хозяйка — чекистка».
Люди Троцкого неотступно следили за Есениным, «ведь он уклонялся от явки в московский суд».
Кузнецов: «Зачем Есенин почти за два месяца до своей смерти примчался в Ленинград?.. Отбросим оговорки, всякие „но“ и „однако“: поэт явно наводил мосты для побега в Великобританию…»
«Когда Есенин приехал в город на Неве, троцкистские холуи его сразу же арестовали…»
«Нога поэта не ступала в „Англетер“, все заявления на сей счёт оказались на поверку лживыми. Мы уверены, что он находился в арестантской (проспект Майорова, 8/23), где его четверо суток допрашивали, возможно, пытали, а затем убили и притащили мёртвое тело в гостиницу…»
Застрелил Есенина Николай Леонидович Леонтьев, чекист. Работал в паре с Яковом Блюмкиным.
Блюмкин, согласно Кузнецову, написал стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…».
(Важный факт: на листке внизу нарисована морда свиньи. Это символ того, что Есенина обрекли на заклание. То есть сначала Блюмкин написал, подделав почерк Есенина, стихи, а потом изобразил свинью. Правда, никаких стихов, кроме этого, Блюмкин не писал; но разве такая мелочь остановит исследователя Кузнецова?)