В 1933 году возвратился в Москву. Работал в типографии.
В 1939-м и 1940-м предлагал к печати два новых сборника стихов — безрезультатно.
Умер в 1942 году в Подмосковье от истощения. Дата смерти и место захоронения неизвестны.
* * *
Последняя прижизненная поэтическая книжка Мариенгофа — «Новый Мариенгоф» — вышла в 1926 году.
Писал Воронскому: почему я на обочине процесса, а не в «Красной нови»? Воронский не ответил.
В 1927 году выпустил «Роман без вранья» о своих совместных с Есениным приключениях. Книга имела серьёзный успех и получила злейшую критику. Когда Мариенгоф однажды встретит Клюева и протянет ему руку, тот спрячет руки за спину и здороваться откажется. В «Романе без вранья» Клюев описан сатирически.
В 1920-е годы Мариенгоф выпустил в Берлине два романа — «Циники» (великий) и «Бритый человек» (любопытный), после чего переквалифицировался в киносценариста и драматурга.
В 1929 году Мариенгоф и Рюрик Ивнев выступали вместе в Екатеринбурге. По старой имажинистской памяти Мариенгоф начал разносить Маяковского. Видимо, забылся и вообразил, что он по-прежнему в 1919-м, в удаче и славе. Комсомольская публика слушала-слушала, и вдруг кто-то закричал: «Бей их!» В зале нашлось множество желающих сделать это немедленно. Публика бросилась на сцену. Анатолию и Рюрику пришлось в прямом смысле бежать через чёрный ход. Кажется, смерть имажинизма случилась именно в этот день.
Мариенгоф — фигура парадоксальная, и синусоиды развития его дара малообъяснимы.
Во второй половине 1920-х и в 1930-е годы он писал много плохих стихов, которые, к счастью, никто не публиковал. Но в 1940-м вдруг выдал замечательную драму «Шут Балакирев», которую трижды переиздадут ещё при его жизни.
В том же 1940 году единственный сын Мариенгофа, шестнадцатилетний Кирилл, покончил жизнь самоубийством.
Мариенгоф написал ещё множество пьес, очень плохих, но затем вдруг сочинил бесподобные мемуары «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги»: где снова появляется Есенин как один из главных персонажей — не только книги, но всей судьбы Мариенгофа.
Умер в 1962 году, в день своего рождения, в Ленинграде.
Парадокс: если его худо-бедно издавали при Сталине (три детские книжки, военные стихи, пьесы, драмы) и по инерции продолжили публиковать при Хрущёве, то при Брежневе и последующих генсеках Мариенгоф постепенно выпал из обихода, а имя его, благодаря есениноведению, радикально не принимавшему имажинистов вообще и «Роман без вранья» в частности, стало едва ли не нарицательным.
Сегодня его переиздают постоянно, хотя прозаика и мемуариста Мариенгофа знают и любят всё-таки больше, чем Мариенгофа-поэта.
Запросы в Центральный архив ФСБ о возможном сотрудничестве Мариенгофа с ОГПУ — НКВД, на которое периодически намекают, имели ожидаемый ответ: о сотрудничестве Мариенгофа и его жены Никритиной с органами нет никаких данных.
* * *
Сандро Кусиков так и остался в Париже. Жил поначалу деятельно: в 1924 году издал по-французски поэму «Фехтовальщик», создал парижское Общество друзей России. Имел в эмигрантских кругах кличку «чекист».
В 1926-м в письме советскому литератору Сергею Буланцеву, говоря о Есенине, вдруг признался: «Я никогда не был с ним близок, больше даже — я никогда его не любил ни как поэта, ни как человека…»
Пока ещё сочинял стихи — волновался: «Страшит меня одно, страшит и мучит: не забывают ли меня или не забыли ли уже в России, это одна из больших моих трагедий».
Потом поэзию забросил.
Проживал не то чтобы странно, а не совсем понятно как.
В пору немецкой оккупации форсил в Париже в одежде, стилизованной под фашистскую форму.
Чем огромнее со временем становилась есенинская слава, тем старательнее Кусиков подшивал своё имя к есенинскому. В архиве Кусикова было всего одно есенинское письмо, но Кусиков всем говорил, что писем пять; потом утверждал, что и это одно украли, хотя на самом деле оно так и лежало в архиве.
Пытался там переправить что-нибудь — и нашёл, что именно.
В письме Есенина сказано: «…теперь стало очевидно, что мы и были, и будем той сволочью, на которой можно всех собак вешать».
«Мы» показалось Кусикову слишком обобщённым — кто мы-то? — может, ещё и Толя с Вадимом? Слишком большая компания. И Кусиков, — как бы рукой Есенина, — переправил «мы» на «ты и я».
Вот теперь красиво. Вывод: он, Сандро, был главным в жизни Есенина. А не кто-то там ещё.
Умер в Париже 20 июля 1977 года.
Иные скажут: хорошо как — все жуткие годы пережил, не то что на родине.