— Не беспокойся, папаша. Я постараюсь.
— Сними халат, в костюме ты лучше выглядишь...
Но халата снять Есенин не успел. В магазин вошёл высокий поджарый человек, пропустив впереди себя женщину; она была вся в белом — белое платье, белая шляпа, белые перчатки до локтей.
— Хозяин, — шепнул отец. — И с супругой.
Женщина своенравно вскинула голову, ленивым взором обвела помещение. За прилавком среди других продавцов приметила нового человека. Стремительно подступила. Оглядела его без всякого стеснения.
У новенького из-под халата виднелась белая рубашка, галстук, завязанный пышным бантом. Есенин смотрел на неё так же прямо, со скрытой дерзостью. Он уже чувствовал в себе, быть может ещё неосознанно, покоряющую мужскую силу, хотя она лишь едва-едва давала о себе знать.
У женщины было молодое лицо, зоревой цвет кожи, нос привздёрнут, губы податливые, сложенные капризно. Она была красива, но красота её, плотская, неодухотворённая, не вызывала поклонения. Есенин понял, что женщина спесива, неумна, а характер у неё вздорный и неуравновешенный.
— Ты ученик приказчика?
Хоть и оскорбительно прозвучал вопрос, но Есенин ответил с любезностью, на какую только был способен:
— Сын приказчика, сударыня.
— Сын? Чей же именно?
— Александра Никитича Есенина, если позволите.
Они некоторое время молчали, разглядывая друг друга.
— Ты у нас будешь служить?
— Мечтаю. В силу необходимости, конечно...
Отец подвёл сына к хозяину.
— Вот, Дмитрий Ларионович, представляю.
Крылов коснулся пальцами края шляпы, слегка приподняв её.
— Здравствуйте. Пройдёмте ко мне, пожалуйста... — Умолк, позабыв, как звать.
— Сергей, — подсказал отец.
— Пройдёмте ко мне, Сергей Александрович...
Хозяин был в светлой чесучовой паре. На кремовом резко выделялась смоляная бородка, фиолетовые припухлости под глазами подрагивали.
— Липа, ты поднимешься с нами? — обратился он к жене.
— Конечно. — Её каблучки застучали по лестнице, ведущей наверх, в контору.
Есенин стащил с себя халат, передал его отцу и направился вслед за хозяевами.
В конторе Крылов усадил его в кресло, а сам сел напротив, не то сердитый на что-то, не то нездоровый и помятый после вчерашнего кутежа. Жена присела на стул поодаль, из-под широкой шляпы наблюдала за Есениным.
— Мне многое говорил о вас, Сергей Александрович, ваш отец, — начал хозяин. — Учиться вам осталось год. Если вы потом приедете сюда и станете служить у меня, я буду рад. Я весьма высоко ценю вашего отца.
Жена дополнила:
— У нас служили многие, но всё это было... не то.
— Через год я приеду, — пообещал Есенин.
— Не обманете? — вырвалось у хозяйки.
Муж с укоризной взглянул на неё.
— Липа... — И опять обратился к Есенину: — Отец тревожился, что вы увлекаетесь стихами. Он почему-то страшится этого вашего пристрастия. Весьма странно, конечно, с его стороны... А у вас это не прошло?
Есенин промолчал.
— Пора бы уж пройти. Но это, в конце концов, меня не касается. Мне важно, чтобы вы добросовестно исполняли свои обязанности... — Видно было, как он маялся с похмелья, не знал, куда девать себя, шумно вздыхал, мял пальцами лицо. — Я считаю, что мы Пришли к соглашению. — И заторопился: — Извините, Сергей Александрович, мы собрались в город, поразвлечься...
Есенин встал, поклонился.
— Желаю вам хорошо провести время.
Крылов тоже поднялся, ему невыносимо было сидеть, необходимо было выпить чего-то покрепче.
— До свидания.
Жена благосклонно подала мягкую руку.
— Не забывайте нас.
Внизу Александр Никитич встретил сына нетерпеливым вопросом, — он даже изменился в лице, ожидая:
— Ну, как?
— Чего беспокоишься, папаша? Всё хорошо.
— Как же не беспокоиться, сынок? О таком месте многие мечтают.
Сын не смог утаить снисходительно-презрительной усмешки:
— Что и говорить, мечта возвышенная!..
— Не смейся. Вспомни сперва, где ты вырос, откуда ты пошёл... Расскажи-ка подробно, ладно ли с тобой обращались?
— Чересчур. Место осталось за мной.
Отец сразу же подобрел, сквозь печаль в глазах пробилась радость — бледный лучик солнца сквозь сизый сумрак тучи.
— Ты собираешься с Воскресенским в город... Вот тебе десять рублей, купи чего захочется. Пустяками не прельщайся, зря не трать. А если путное что попадётся...