Наша рота прибыла туда первой. Но прошли еще двое суток, прежде чем пришли другие, вдобавок одна рота вообще потерялась. Она блуждала целых 15 дней, все ее лошади издохли, и она догнала нас только на фронте под Рождество, сопровождая дико выглядящую колонну: большие белые волы были запряжены в ее железные повозки.
К несчастью, эта одиссея свелась не просто к ежедневной смене транспорта.
Местность, на которой мы попали под удар бешеной метели, была засеяна советскими минами. Снег совершенно укрыл их и снес оградительные вешки, расставленные здесь и там немецкими саперами.
Потерявшись в этой буре, которая несла пелену снега высотой три метра, одна из наших рот сослепу попала на советское минное поле. Молодой командир, бывший капитан бельгийской армии, носивший стандартную для нашей страны фамилию Дюпре, ехал впереди, когда его лошадь наступила на одну из этих дьявольских штук. Лошадь взлетела вверх на два метра и приземлилась с выпущенными кишками. Ее всадник беспомощно лежал на окровавленном снегу — ему оторвало обе ноги.
Воющая степь торжествовала победу. Нашим солдатам пришлось привязать к его раздробленным ногам два куска дерева, уложить несчастного капитана на еловые ветки и тащить прочь. Через несколько километров группа натолкнулась на заброшенную избу.
Прошли целых 26 часов, прежде чем санитарная машина притащилась на помощь к умирающему капитану. У него насчитали одиннадцать ран. Выкурив быстрыми затяжками сигарету, он попрощался с солдатами. Огромные капли пота выступили у него на лбу, когда началась агония. Он умер без единого слова сожаления, делая еще одну затяжку сигаретой.
После двух деревень Гришино мы прибыли в Александровскую. В СССР имеется около двух сотен Александровских, и мы прошли через них по пути на Донец.
Наконец мы выбрались в промышленный район. Мы достигли цели. Внезапная оттепель снова засунула нас в грязь. Но за раскисшим полем мы увидели сверкающий ледяной коркой город Щербиновка с населением около 40 000 человек. Он известен своими угольными шахтами. Люди стояли на улицах неподвижные и молчаливые. Многие из них были очень хмурыми.
Большевистские войска отошли в степь на 3 километра к востоку, но мы чувствовали, что и у нас за спиной затаились коммунисты.
Рождество в Щербиновке
Линия Восточного фронта в декабре 1941 года постоянно менялась, как очертания песчаного пляжа под ударами волн. Каждая немецкая армия стремилась заплеснуть свою волну как можно дальше. Каждое подразделение обнаруживало, что в конце октября его пришпилила к месту предательская трясина. Его фланги справа и слева остались без прикрытия, оно лишь с большим трудом контролировало ситуацию и намерения противника, который бежал перед немецкими войсками с большой скоростью в полном беспорядке, сильно напоминавшем комедию.
С помощью грязи красные продемонстрировали некоторую способность к контратакам. Они отбили Ростов, который немцы были вынуждены оставить из-за нехватки топлива после того, как сами сожгли там сотни машин.
Вдохновленные местными успехами, красные возобновили осторожные попытки атаковать восточнее Донца, на левом фланге нашего сектора. От Славянска до Артемовска их войска перешли в наступление.
Давление русских начало ощущаться примерно в 20 километрах северо-восточнее наших блиндажей. Перед нашими позициями в Щербиновке противник сначала производил поиски.
Нашим колоннам снабжения требовались 50 часов, чтобы преодолеть 20 километров, которые отделяли нас от складов. Мотоцикл не мог их пересечь. Лошади умирали в пути от усталости, их туши тонули в грязи.
Щербиновка просто утонула в дерьме. Повсюду валялись кучи экскрементов, которые насыщали воздух зловонием.
Грязь и нищета города ясно показывали неспособность советского режима обустроить промышленные центры. Угольные шахты использовали оборудование 1900 или 1905 годов, приобретенное тогда на французские займы. Шахты, взорванные большевиками при отступлении, больше нельзя было использовать.
Точно так же обстояло дело и в других промышленных центрах России. Систематически, с дьявольским умением, команды советских специалистов уничтожали заводы, шахты, склады в каждом промышленном центре, большом или маленьком.
Выжженная земля! Выжженная дотла!
Они убивали даже лошадей, работавших глубоко внизу в шахтах. Омерзительный запах гниющих трупов затопил весь район, так как вентиляция шахт выходила прямо на улицы. Эти вентиляционные шахты были прикрыты деревянными решетками, через которые углекислый газ и удушающие миазмы разлагающихся трупов выходили совершенно свободно.