— Так точно, Евстратий Павлович! Я, значит, во все двери сунулся. Что за наваждение? Сгинул Толстый, испарился. Прошел я, значит, до конца, заглянул даже в чулан — нету нашего персонажа! Вышел во дворик. Дворик маленький такой, со всех сторон домами замкнутый, ни одной двери, ни даже пожарной лестницы. Там были две арки — слева и прямо, но там давно склады, и они закрыты. Тьфу, что ж это такое? Верите, Евстратий Павлович, в своем разуме даже сомневаться начал: истинно наваждение! Вы правильно подметили: деться Толстому некуда, но ведь нет же его! Справа — арка, проход в Козицкий, а там на точке Нос, то есть Федулов. Он мне знак подает: Толстый не выходил! Я, значит, обратным путем, снова во все двери заглянул — исчез, паразит, как под землю провалился.
Два других филера (по штатному расписанию — разведчики), Загоровский и Федулов, дружно подтвердили:
— Коли бы Толстый вышел, мы его не упустили бы, да и пиджак на нем в полоску, издали приметный.
Медников с ехидством протянул:
— Надо же, какой паразит этот Толстый, не вернулся к вам! Ай-яй-яй! Ночевать, может, у Елисеева остался, а?
Филеры, которых разбор не касался, заржали. Они почитали Медникова за отца родного и все его нагоняи воспринимали без обиды. Медников свел брови:
— Цыц! Что тут, цирк, что ль?
Провинившиеся молча засопели. Волчок вздохнул, утупил взгляд, обреченно повторил:
— Объект не выходил, вот истинный крест, — перекрестился. — Когда что, мы все по правде докладываем, а тут — фокус и истинное наваждение.
Филер Загоровский задумчиво разглядывал потолок и докладывал:
— Извозчик, который Толстого доставил, выражался, дескать, не господа нынче пошли — змеи гремучие. И впрямь, какая-то загадка натуральная…
Медников верил рассказу своего любимого филера — Волчку и сам был весьма озадачен. Он ткнул кулаком Волчка в нос:
— Чем пахнет, ну?
Волчок понял: простил! Радостно крикнул:
— Евстратий Павлович, смертью, значит, пахнет!
— Правильно, Геннадий Иванович! В другой раз я тебе нос лепешкой сделаю, будешь как гиппопотам африканский. — Повернулся к филерам: — Конечно, эта тройка виновата, но в нашем деле честность — главное. Прошляпил фигуранта — прямо скажи, винись, кайся, а не юли — пойму. Я сам в вашей шкуре не одну пару сапог стесал, знаю, как вам трудно бывает. Но обязаны быть внимательны, действовать — как учу вас, балбесов. Уразумели?
Филеры дружно загудели:
— Обязательно, Евстратий Павлович! За науку вашу весьма обязаны и потому по службе усердствуем.
Медников продолжил:
— Я вас так не учил — бросать фигуранта. Он в магазин — и ты за ним, он в служебный коридор — и ты туда же, он в сортир — и ты садись рядом, кряхти. Может, в магазине за дверями у него важная встреча, может, он динамит кому передал? А ты в торговом зале окусываешься и ворон считаешь. Ты понял, Волчок? Да гляди мне, засранец, в глаза, я с тобой разговариваю, а не с памятником Минину и Пожарскому. Ты старший группы, ты и отвечаешь.
Волчок покорно глядел в лицо начальника. Тот продолжал:
— К наблюдаемым не приближайся, разговоров их не подслушивай, дабы не провалить наблюдение. Коли следуешь пешком, так смешайся с толпой, а лучше того — следуй по другой стороне улицы. В вагон конки вспрыгнул, стой на площадке у дверей, а внутрь не лезь, издали осуществляй визуальный контроль. Поняли?
— Так точно, Евстратий Павлович! — кивали головой филеры.
— Скажи-ка, Волчок, если фигурант зашел, скажем, в трактир или ресторан, ты что будешь делать?
Филер резво поднялся со стула и отчеканил:
— Останусь, значит, на улице и буду наблюдать за выходом!
— А если у фигуранта встреча за графином водки с подельником-террористом?
— Зайду внутрь и займу место поодаль от наблюдаемого. — Улыбнулся. — Но это только в том случае, ежели вы, Евстратий Павлович, приказали кассе выдать мне деньжат на трактир. Но вы экономию теперь наблюдаете!
Филеры дружно раскатились смехом. Медников отмахнулся:
— Ну, шастать по трактирам вы мастаки. Волков, тебя, как старшего, для начала штрафую на трешник, а другой раз накажу крепче. — Задумчиво оглядел соратников. — Жаль, мы никогда не узнаем, как Толстый от прослежки соскочил. Я-то посрамил бы вас, ибо уверен: Толстый вернулся из служебного коридора обратно в магазин, может, шляпу или пиджак другой надел, очки на нос нацепил, то есть сделал маскарад, а ты, Волчок, лопухнулся. Понял?