Самым ярым революционером оказался Аргунов. Выпив водки, он клеймил «позорный царизм и Россию — клетку для народов». Заключая свою яркую речь, Аргунов погрозил кулаком куда-то в окно:
— Революция — это беспощадный террор! Всего лишь несколько дней назад в этом же доме мы общались с двумя столпами самодержавия — Сипягиным и Плеве. Если партия мне позволит стать метальщиком, я вот этими руками приведу приговор в исполнение, ликвидирую негодяев.
Гости захлопали в ладоши, зато Азеф добавил:
— И туда же буржуазного прихвостня графа Соколова, а то я сам с ним рассчитаюсь…
Мария Евгеньевна заботливо сказала:
— Нет, вам рисковать нельзя, вы очень нужны нам как организатор!
Аргунов горячо поддержал супругу:
— На роль метальщиков у нас есть несколько кандидатур, один студент Покотилов чего стоит! А вот без вас, Иван Николаевич, партия осиротеет. Ваш авторитет велик, кхх, вы должны стать организатором, вдохновителем идей…
Азеф поднялся со стула, прижал руку к сердцу, сладким голосом произнес:
— Спасибо, спасибо за теплые слова! Но, друзья, я ведь даже не член, так сказать, партии. Меня еще никто в нашу славную партию не принимал. Пока что я на положении сочувствующего.
Аргунов протянул вперед руку:
— Вы своей работой, своей беззаветной преданностью делу революции фактически уже давно член партии. Теперь, как руководитель Северного союза эсеров, торжественно заявляю: Иван Николаевич Виноградов — член нашей партии.
Все дружно захлопали в ладоши, бросились обнимать Азефа:
— Поздравляем, поздравляем!
Азеф выволок из кармана носовой платок, потер глаза:
— Ах, спасибо! Я растроган до глубины души…
И снова хлопки в ладоши. Григорий Соломон громко крикнул:
— Ура! Долой проклятый царизм! Пьем за освобождение трудящихся.
После революции Соломон будет спасаться во Франции. Там он напишет толстый труд, в котором будет восхвалять большевиков и «любимца народных масс товарища Сталина».
Наживка
Улучив удобный момент, Азеф усадил Женечку на тот самый кожаный диван, на котором дрых позавчера. Согласно инструкциям Житловского и по велению сердца, время от времени целовал ее хорошо ухоженные руки с чистыми и прозрачными, словно фарфоровыми, пальцами и говорил:
— Мы непременно свергнем проклятый царизм, не сомневайтесь, Евгения Александровна.
Женечка согласно кивала и деловито говорила:
— У нашей группы большие планы. Я затеваю демократический журнал «Общедоступный техник», а вы, как специалист, могли бы вести раздел и помогать советами. И вообще, журнал, прикрываясь пропагандой технических знаний, будет проводить плехановские и марксистские идеи.
Азеф понимающе заверил:
— Я ваш сотрудник — навек! Даже готов стать членом вашего кружка, пусть мне грозят каторга и кандальный звон.
Женечка не поняла двусмысленности слов и воскликнула:
— Я благодарю вас!..
— Не за что, это мой гражданский долг! Если мы не жалеем себя, нравственно ли другим жалеть для революции деньги? Нет, это стыдно и даже позорно. Право, на очах моих навертываются большие слезы.
Немчинова простодушно проговорилась:
— Но я Аргунову уже дала приличную сумму…
Азеф хитро прищурил глаз:
— Это на закупку динамита?
— Нет, — замялась. — Вы никому не скажете? Деньги пошли на типографию, которую недавно поставили в Финляндии.
У Азефа заколотилось сердце так, словно он на удочку подцепил золотую рыбку. Он моментально нашелся:
— Эх, ваши деньги пропали, они ничего путного там не напечатали…
Женечка замахала руками:
— Вовсе нет! Разве вы не видели два первых номера «Революционной России»? Я могу дать вам, только найти надо, куда-то засунула…
— А как насчет пожертвования?
Женечка, смущаясь, спросила:
— Иван Николаевич, сколько вам надо для революции?
Азеф в очередной раз прильнул с поцелуем к руке Женечки и страстно проговорил:
— Революция в России — мероприятие дорогостоящее. Здесь скупиться нельзя, ибо отдача будет безмерная — свобода и равноправие.
— Ах, скорей бы! Я задыхаюсь от самодержавной деспотии.
— Не только вы, Женечка, все передовые люди задыхаются! Пожертвуйте на свержение сколько не жалко! Тем более что теперь деньги для наших заграничных товарищей будут идти через меня.
— Я знаю, мне Житловский писал об этом.