Виктор так и обомлел, стоя на крыльце в растерянности от сказанных слов. Глаза его не моргали, а рот остался полуоткрытым. Пётр Васильевич приподнял брови от удивления и начал впиваться злым взглядом в Лизу, которая в свою очередь продолжила:
– Вы же с ним с самого начала закадычные друзья. – Она показал пальцем на Петра Васильевича. – Уж вам-то договориться труда не составит.
Тут уж не вытерпел и сам Пётр, встав рядом со все еще парализованным Виктором, человеком, который первый раз за существование деревни столкнулся с подобным обвинением в свой адрес.
– Как ты смеешь говорить подобное, когда именно этот человек создал эту деревню, и именно он все эти годы заботился о пропитании ее жителей? Как ты, сука, можешь обвинять его в подобном?! – Пётр был в ярости и, должно быть, даже не замечал, как брызгал слюной при каждом слове.
– Петь, хватит! – сказал Виктор и положил руку на плечо давнего товарища.
Виктор и Пётр Васильевич действительно хорошо сдружились на протяжении этих лет, и дружба эта была выкована в недрах огромного совместного труда для достижения целей, что Виктор себе воздвиг. Старик охотно ему помогал просто потому, что ненавидел сидеть без дела, да и сама идея Виктора Гордона «Начать все с чистого листа» выглядела перспективной.
– А она права! – крикнул еще один из жителей, указывая на Лизу. – Что вам мешает припрятать себе кусок другой? Лично я сырого мяса, что охотники приносят, не видел еще ни разу, только высушенное!
Виктор молча выслушал претензию жителя и ответил:
– Потому что охотники обычно возвращаются поздно ночью, когда многие из вас уже спят. Это происходит из-за того, что теперь они уходят намного дальше. – Виктор старался говорить громко и четко, хотя у него это выходило с большим трудом из-за предъявленных ему обвинений и слов. – Да, добытое охотниками мясо сначала приносят в мою хижину, где я с ночи и до самого утра виду расчет, делю мясо поровну на всех вас, чтобы утром вы уже получили свою часть.
– Как знать, как вы там его разделяете, – сказала Лиза, скрестив руки на груди.
– Ей богу, еще слово, гниль поганая, и я Богом клянусь… – Пётр Васильевича уже было потянулся за луком, но Виктор тут же его остановил. На старость лет старик и вправду стал немного вспыльчивым.
– Не надо. Успокойся, прошу тебя.
Пётр посмотрел Виктору прямо в глаза, кивнул головой и молча сел на стул, стоящий позади.
– Товарищи, а в особенности Елизавета Игоревна и Федор Миллер – начал Виктор, оглядывая каждого из них. Они удивленно на него посмотрели, но их удивление тут же сдуло как газету, брошенную на асфальте, осенним вечером.
– Вы, наверное, удивлены, что я знаю ваши имена и фамилии? – продолжил Виктор. – Я больше вам скажу: мне известным имена и фамилии каждого из вас, всех тридцати пяти человек, включая маленьких детишек.
Он сделал шаг влево и указал на Федора в потертой кожаной куртке. Тот стоял, не двигаясь и не отрывая взгляда от Виктора.
– Вот ты, Федь, наш плотник. Большинство стульев, на которых вы сидите, сделаны его руками. Стул, на котором сейчас сидит Пётр Васильевич, – Виктор указал пальцем на главного охотника, – сделан тобой. Я знаю, что ты пришел к нам около двух лет назад и буквально спас от постоянных сидений на пнях и земле, что уж говорить о хибарах, благодаря тебе заживших новой жизнью. Но несмотря на талант Феди, все его труды были бы невозможны без нужных инструментов, которые постепенно находили наши собиратели и разведчики, такие как Паша Трулов, Андрей Соколов, Саша Леонова с ее отцом Алексеем Леоновым, который, напомню, сейчас лежит в хижине доктора без правой руки, которую я лично помогал ампутировать.
Виктор увидел в первом ряду Сашу, побледневшую как снег. Она явно не знала до этого момента, что у ее отца больше нет правой руки, хоть и догадывалась об этом. Застывшим взглядом она смотрела на Виктора, который слегка кивнул ей. Затем он, напоминая дирижера держащего невидимую палочку перед оркестром, принялся поочередно указывать на людей в толпе.
– Калягин Михаил – инженер, Дарья Самойлова – повар, Надежда Колесник – учитель. Я могу назвать любого из вас и ваш род деятельности, но, думаю, тратить на это время нет никакого смысла. Своими словами я лишь хочу показать, что вы для меня – большая семья. А теперь ответьте мне: как я, человек верующий в Господа Бога и чтящий Его законы, чтящий честь и достоинство, смог бы поступить так с вами? – Виктор смотрел на Федора, затем на Лизу, после чего на всех жителей по очереди. Его веки вздрогнули, взгляд скользил по толпе, словно в поисках ответа на свой вопрос.