Интересно отметить, что у Тертуллиана намечается несомненный отход от прежних хилиастических взглядов на природу тысячелетнего Христова царства, окрашенных ранее в явно чувственные, «материальные» тона. Тертуллиан же имеет ввиду преимущественно духовные блага, коими будут пользоваться святые в Христовом земном царстве, о чем он и говорит в последней главе третьей книги своего сочинения «Против Маркариона». Он категорически выступает и против буквального понимания 19 статьи 1 главы книги пророка Исайи, в связи с чем замечает следующее: «Это суть блага, которые прославленные тела ожидают получить в земном тысячелетнем царстве Христовом, когда они достигнут того, что глаз не видел, что ухо не слышало и что никогда на сердце человека не восходило».
После Тертуллиана одним из крупнейших представителей хилиастического учения третьего века был св. Ипполит, ученик Иринея лионского. Ипполит первоначально был римским сенатором и лишь позднее, обращенный в христианскую веру, он становится епископом одного из округов под Римом. Свои хилиастические представления он изложил в комментарии на книги пророка Даниила. По его словам, по истечении шести тысяч лет наступит суббота, предназначенная для блаженства праведников в земном тысячелетнем царстве Христовом. Первая суббота, день блаженственного покоя после творения, есть, по его мнению, одновременно прообраз наступающего царства святых, когда Христос сойдет с неба и будет царствовать с ними в продолжении 1000 лет.
Аналогичных взглядов Ипполит придерживается и в другом своем сочинении «Об антихристе», где он, помимо всего прочего, всю историю человечества разделил на шесть тысячелетних периодов, по истечении которых должно наступить тысячелетнее христово царство, в котором праведники будут блаженствовать вместе с Христом, патриархами и пророками.
Почти в то же время хилиастические воззрения в их первоначальной, грубо материалистической форме развивал мало известный церковный писатель Коммодиан, по представлению которого столицей будущего тысячелетнего царства Христова на земле будет служить Иерусалим. Последний, по его мнению, должен будет опуститься в определенное время с неба на землю. Воскресшие праведники будут там жить в полнейшем изобилии чувственных земных благ и удовольствий. Там они перестанут более умирать, но будут вступать в брачные связи и рождать детей, как это они и делали во время своей земной жизни. Горе и печаль в это время исчезнут окончательно. Земля будет изобиловать всеми возможными благами, мир и тишина станут царствовать повсеместно. Особо же будет прекрасен столичный град этого царства – Иерусалим.
Список хилиастических авторов, ставших в третьем столетии ведущими церковными авторитетами и иерархами, можно увеличивать достаточно долго. В этот список попадут епископ тирский Мефодий, епископ пиктавийкий Викторин, Сульпиций Север и многие другие. Завершать же этот список, по нашему глубокому убеждению, должен известный христианский писатель Лактанций, который на рубеже третьего-четвертого веков как бы подытоживает предшествующее развитие хилиастической доктрины и который стремится обосновать ее истинность всеми аргументами, какие когда-либо приводились его предшественниками – хилиастами. Остановиться на фигуре Лактанция и его мировоззрения тем более важно, что он играл весьма важную роль в духовной жизни общества того времени, был воспитателем Константина I Великого, имел прозвание христианского Цицерона.
В своей хилиастической системе, подобно своим предшественникам, Лактанций в первую очередь пытался определить время второго пришествия Христа и создания последним своего царства на земле. Для этого он обращается к истории творения мира, описанной еще Моисеем. Философы, писал Лактанций, насчитывающие тысячи лет прошедших от начала мира, утверждают, что по прошествии этого времени этот мир обязательно закончит свое существование. Чтобы яснее понять и представить это, продолжал Лактанций, необходимо вникнуть в прошедшее время. Бог совершил творение в шесть дней, а в седьмой почил от всех дел своих и освятил его. Это тот самый день, который иудеи именуют днем субботним, означающим число семь, число полное. В семь дней, указывает далее Лактанций, совершается годичный круг времени; блуждающих, никогда не заходящих звезд также насчитывается семь. Планет, производящих разнообразие годовых перемен, также насчитывается семь. Но поскольку все эти творения Божии были совершены в шесть дней, то шесть же дней или шесть тысяч лет должны и далее длиться, ибо, как говорил пророк, день великий состоит из тысячи лет, а тысяча лет пред глазами Господа есть лишь день вчерашний (Пс.89:5). Лактанций также полагает, что подобно тому, как Бог в шесть дней исполнил Свое творение, так и религия с истиной будут существовать 6000 лет, в течение которых будет царствовать, но как в седьмой день Он почил и благословил его, то столь же необходимо, чтобы при конце шести тысяч лет неправосудие истребилось, чтобы правда торжествовала на земле 1000 лет и чтобы мир наслаждался полнейшим спокойствием».
Определив время второго пришествия Христа для создания тысячелетнего царства на земле, Лактанций переходит далее к описанию того «блаженства», коим будут наслаждаться в этом царстве праведники. «Истребив неправосудие, произведя суд над людьми и воскресив тех, которые были праведны с самого начала, Христос пребудет с людьми в продолжении 1000 лет и будет управлять по всей справедливости. Люди, которые останутся тогда в живых, не умрут, но в продолжении 1000 лет произведут на свет бесконечное множество детей, святых и благоугодных Богу. Воскресшие будут председательствовать в качестве судей над людьми, оставшимися в живых. Не все народы будут истреблены: иные уцелеют, чтобы служить поприщем для побед, даруемых от Бога праведникам, и для украшения их торжеств, равно как и для того, чтобы они находились в вечном у них рабстве. Князь демонов и виновник всех зол будет связан цепями и заключен в темницы небесной иерархии в течение 1000 лет, когда царствовать будет правда на земле, дабы он не мог вредить никому из благочестивых. Когда же явится Сын Божий, добрые люди соберутся со всех стран вселенной, и по окончании суда для них устроится святый град посреди земли, где Господь, основавший его, сам будет пребывать со святыми своими. Сивилла описывает этот город следующим образом: «Сам Бог основал его и сделал блистательнее солнца, луны и звезд». Тьма, покрывающая небо, в то время разгонится, солнце и луна будут блистать своим светом, не подлежащим никакому изменению. Земля станет сама собою производить множество плодов, так что никому не нужно будет ее возделывать. Медь будут источать тогда горы, вино потечет из них ручьями и молоко рекою. Самые дикие и свирепые звери не станут уже в то время питаться кровью, хищные птицы не будут более стремительно бросаться на свою добычу. Все животные сделаются кроткими и чрезвычайно миролюбивыми. Словом сказать, тогдашнее время будет представляться верным и живым очерком всего того, что поэты повествуют относительно золотого века в царстве Сатурна. Люди будут жить в то время в мире и покое и наслаждаться полным во всем обилием. Они царствовать будут с Богом, и государи самых отдаленных стран придут на поклон к великому Царю, Которого имя будет славно во всей вселенной: они поднесут ему и дорогие дары».136
Из проведенного нами весьма краткого анализа произведений наиболее крупных христианских богословов первых веков нашей эры видно, что им была присуща глубокая убежденность в актуальности, т. е. реальности описываемых в Священном Писании событий, связанных со вторым пришествием Спасителя, скорым апокалиптическим концом неправедного мира и наступлением для праведников на земле тысячелетнего Царства Божия. Такая форма апокалиптических и миленаристских верований христианских авторов поэтому может быть названа актуальной эсхатологией. Приверженность большинства христианских авторов к актуальной эсхатологии, их вера в реальность библейских пророчеств о земном царстве Божьем во многом объясняется социальной базой христианских общин в первые века нашей эры, большую часть которых составляли рабы, вольноотпущенники, ремесленники, люмпен- пролетариат империи, находившиеся в самом низу римского общества, в полной мере испытавшие все тяготы социального и национального гнета и потому решительно не приемлевшие существовавшего в то время порядка вещей, преисполненные ненависти к нему, ждавшие как его неминуемой гибели в самое ближайшее время, так и возникновения новых мировых порядков, соответствовавших нормам царства небесного на земле.