— Не спешу. Но просить не буду, — я выдержала прямой её взгляд. — Если понадобится, сама пристрелю. Без посредников.
Сиу рассмеялась.
А потом отобрала у меня ступку с зернами, которые так и не получилось раздавить.
— Слабая женщина, — сказала она. — И сильная. Как это у вас, людей, так получается?
Понятия не имею.
— Руку дай, — ступку сиу отставила в сторону. А я протянула руку. И смотрела, как темные капли катятся по белому фарфору, чтобы смешаться с чем-то желтым, жирным с виду. Сиу не удержалась и лизнула рану.
Закрыла глаза.
— Хорошо… — сказала она чуть позже. — В твоей крови много огня. Берегись.
— Чего?
— Тех, кто пожелает его отобрать.
— Поберегусь.
Она принялась размешивать зелье. А я все еще смотрела. На неё вот. И думала, что она… она вернула себя. И другие тоже.
У Августы тоже получится.
Но… почему тогда мне так не спокойно?
— Ты много думаешь, белая женщина с огненной кровью, — палец сиу коснулся моего лба. — Это не всегда полезно.
Она подцепила когтем часть массы и ловко скатала шарик, который поставила на стеклянную доску. Рядом скатала вторую и третью.
— Зачем столько?
— Та женщина, что связана кровью с твоим мужчиной, долго была рядом с… — сиу запнулась, не способная произнести имени. — Она носит его дитя. А дитя наследует силу отца. Потому не уверена, что хватит одной.
Понятно.
Я вообще ни в чем не уверена, а сейчас неуверенности еще больше стало. А если… если сиу приготовила отраву? Ну, скажем, чтобы от Змееныша и следа не осталось, не то, что ребенка?
Может такое быть?
Наверняка.
— Не бойся, белая женщина, — она вновь уловила мои мысли. — Желай я её убить, я бы убила.
— А ты не желаешь? — уточнила я просто на всякий случай.
— Не знаю, — сиу закончила катать пилюли. — Слишком много всего произошло. И ты права. Мне рано уходить за край небес. Надо сперва хорошо все обдумать.
Уже легче.
— Но здесь твоя кровь и травы, которые используют женщины моего племени.
Ее пальцы вновь коснулись сияющей капли.
— Несмотря на благословение той, кого считали великой матерью, все одно выносить дитя получалось не у всех. Травы помогали. Я напишу тебе, что здесь.
Да, только толку-то?
Я в травах понимаю чуть больше, чем ничего. Эдди… Эдди что-то понимает, но сомневаюсь, что разберется. Местный целитель?
— А другим ты тоже помогала?
— Нет, — сиу покачала головой. — Он не просил. Я же… я плохо помню, почему, но испытывала лишь ярость. И радовалась, когда они умирали.
Сиу задумалась.
А я…
Я взяла её за руку. Осторожно так.
— Как-нибудь все да наладится, — сказала я. Без особой, впрочем, уверенности.
* * *
Августа все еще спала.
Её поили сладкой водой и мясным бульоном. Её обтирали и меняли простыни. Она была беспомощна, но в тот единственный раз, когда её решились разбудить, она вцепилась в лицо Чарльзу.
И вот снова…
Поможет?
Или… я бы не рискнула. Но это все-таки его сестра. И он пришел. Сел на край кровати, взял её за руку, нежно так, бережно. Меня кольнула ревность. Вдруг подумалось, что, если бы Августа умерла, всем было бы проще.
Он бы поплакал.
А я бы утешила.
И… и у него не было бы причин возвращаться на Восток. Он бы остался здесь, в городе, и мы действительно купили бы дом.
За мысли стало стыдно, хотя и не слишком.
— Думаешь, получится? — спросил Чарльз отчего-то шепотом. Я же пожала плечами. Надеюсь, что получится. Он ведь с ума сойдет, если нет. А я… я не хочу, чтобы ему было плохо.
Сиу присела у постели.
Склонилась над Августой. Втянула запах её.
— Лучше, — сказала она. — Хорошо.
Она раздвинула губы, а потом, ловко, сунула за щеку пилюлю. Августа во сне дернулась было, но тут же замерла.
— И… все?
Признаться, я ждала чего-то… чего-то другого, что ли?
— Подействовало? — уточнил Чарльз.
А сиу пожала плечами.
— Разбудите, станет ясно. Но… — она задумалась, явно не зная, стоит ли говорить. — Будьте осторожны. Он был хитер. И она хитра.
— Она просто… она не виновата! — Чарльз нахмурился.
— Не вина. Другое, — сиу коснулась сжатым кулаком груди. — Я знала травы. Я делала яды раньше. Я делаю яды сейчас. Она делала подлости.
— Идем, — я потянула её за руку прежде, чем Чарльз ответил. — Мы поняли.
Я поняла.
Любовь, конечно, дурманит мозги, но она не нужно только её обвинять.
— Что она натворила? — тихо спросила я, когда дверь закрылась.
— Убивала, — сиу посмотрела мне в глаза. — Ты хороший враг. Честный. Она — опасный.