И не поспоришь.
— Среди золота легче дышится. Да и просто… мы ведь были достойны лучшего.
— Но не все, так?
— Тот, кто полагал иначе, стал проповедовать новый путь. Он говорил, что и малые народы годны не только в пищу. Он сошел к племенам, которые оставались дикими…
— А и такие были?
— Были, конечно. Мы называли себя владыками мира, но, как понимаю, власть наша распростиралась лишь на малую часть его. Он же пересек океан. И именно эти, дикие, ничтожные племена, сумели разбудить в нем искру интереса. Он ушел, потом, спустя годы, вернулся… мы не слишком-то обращали внимание. Мы были заняты собой. Мы не замечали, что все меньше земель остается под нашей властью, что дальние города, младшие города, замолчали, что исчезли драконы, в них обретавшие, что… все вновь переменилось.
Он замолчал, глядя на то, что творилось в зале. Я тоже поглядела. Одним глазком, а потом решила, что ну его! Нет, этакого разврата и в борделе-то не встретишь.
Опасное место эти дворцы.
Нет, ну вот как можно-то творить, чего они творят, перед троном?
— Я осознал опасность лишь когда он, мой собственный брат встал передо мной, требуя запретить все то, что кормило город и нас. Он много говорил. Пылко говорил. О цивилизации. Развитии. Естественном ходе вещей.
И надо полагать, что зря говорил.
— О том, что мы ведем себя недопустимо, что мир не готов и дальше терпеть. Что мы эксплуатируем малые народы. Что мы почти истребили некоторые из них.
— Но ты не послушал.
Я бы тоже, наверное, не послушала, заявись кто-нибудь и начни читать нотации. Или там потребуй… не знаю, чтоб я перестала эксплуатировать, скажем, свиней.
Или индеек.
— Я сказал, что он безумен. И что дозволяю ему уйти, но навсегда. А изгнание из города означало смерть. Даже те, кто уходил, слишком привыкли к силе, которую он дает. Им нужно было возвращаться.
— И он…
— Бросил мне вызов, — просто ответил Кархедон. — Был бой. И я одержал победу.
— И убил брата?
— Нет. Я убил тех, кого он создал. Там, на площади. И я… я не даровал им любви. Его же заставил смотреть, чтобы он понял, сколь опасное дело он затеял.
Вот, сдается мне, над методами убеждения ему еще поработать надо. Оно, конечно, действенно, да только туда ли действовать станет, куда надобно?
- Я позволил ему уйти, — Кархедон поглядел вниз. — И не только ему. С ним ушли пятеро. А потом появились подобные тебе.
Глава 6. В которой строятся планы и обсуждаются сны
Милисента спала, свернувшись калачиком в кресле, к счастью, довольно большом. Она подложила под щеку ладони, и во сне хмурилась, кривилась, вздыхала. Выглядела Милисента при том совершенно беззащитной, отчего вдруг появилось просто-таки непреодолимое желание защитить её.
От всего.
Ото всех.
Желание было не то, чтобы странным или неожиданным. Скорее удивляло, что Чарльз просто стоял и смотрел. Стоял и…
— Думаю, — шепотом произнес Орвуд. — Стоит обсудить сложившуюся ситуацию ввиду новых обстоятельств.
И пальто свое накинул.
И… правильно, в доме сыровато, прохладно, этак и заболеть недолго. Но почему-то до боли обидно, что у Орвуда пальто имеется, а у Чарльза нет.
— Согласен, — Чарльз заставил себя отвернуться. — Здесь?
— Почему нет, — некромант прикрыл глаза. — Её все одно тут нет.
— В смысле?
— Она за гранью.
— И…
— И вмешиваться не стоит. Что бы она ни видела, поверьте, пока она сама с этим не разберется, мы ничего не сможем сделать.
— Что это вообще за… — проворчал Эдди, глядя на некроманта премрачно. И кажется, не только он.
— Сны… — тот пожевал губу. — Сны — субстанция до крайности хрупкая. Я читал работы физиологов, полагающих, что сон — есть эхо работы разума. Думаю, в чем-то они правы. И образы, которые предстают перед нами во сне, зачастую есть преображенное сознательным или бессознательным представление о мире тварном.
— Проще, — Эдди подошел к сестрице и коснулся головы.
— Проще… разуму нужен отдых, едва ли не больше, чем телу. Он запоминает все, когда бы то ни было увиденное или услышанное, а после, во сне, осмысляет. Мы же видим лишь некоторые проявления этого процесса, как полагают некоторые ученые, сугубо физиологического.
Эдди проворчал что-то неразборчивое.
— Однако есть и другая точка зрения, которая должна бы быть вам известна. Сны — есть то, что увидено душой. Она покидает тело и путешествует… у кого-то дальше, у кого-то ближе.
— Хороший шаман идет своей дорогой, — заметил орк, прислонившийся к стене.