— Вы и он… вы вообще кто? — Эдди буженину отобрал, чтобы нарезать тонкими полупрозрачными ломтями. — Только не впаривайте, что простой обыватель.
— Не буду. Непростой обыватель, — Дэн расплылся в улыбке. — На самом деле когда-то давно еще мой дед взялся помогать человеку, за которым видел будущее мира.
— Родду?
— Ему самому. Знаете, магов ведь на самом деле немного. И с каждым поколением, если верить родовым книгам, их становилось все меньше. Причем не так важно, в Старом ли свете, в Новом ли. «Бархатная книга» за последнюю тысячу лет утратила больше трети изначальных родов. Кто-то потерял способности, кто-то вымер. И мой дед пришел к логичному выводу: рано или поздно, но магия иссякнет, а одаренность станет столь редка, что никак не сможет повлиять на мир. В связи с этим концепция Родда с ее приверженностью к естественной механике показалась ему близка. К сожалению, далеко не все были готовы принять её, тем паче, что сам Родд был человеком до крайности сложным, радикально настроенным. Поэтому пришлось его убирать из мира.
— То есть, он не погиб? — Чарльз мрачно жевал буженину.
— Едва не погиб. Его пытался убить его же ученик. И это убедило Родда в необходимости принять предложение моего деда. Место выбрали. Здесь уже было поселение. Вольные охотники, контрабандисты, все то отребье, которое сумело договориться с племенами. Деду тоже нашлось, что предложить.
— Город построили вы?
— Дед. И сочувствующие. Из числа тех, кто понимал перспективы развития мира.
— Тогда почему вы здесь, а не там? — это в голове не укладывалось.
— Возможно, потому что мне там не интересно, — пожал плечами Дэн. — У моего деда было трое сыновей. Старший остался в большом мире, приняв капиталы земли и родовые обязательства. Средний и младший отправились сюда. Мой отец занимался исследованиями. Как и младший брат. Я же… я абсолютно бесполезное создание, которому нравится вести тихую жизнь, как вы там выразились? Вот, обычного обывателя.
Он взмахом руки указал на плиту.
— Будьте любезны, сварите кофе. Признаться, я так и не постиг сию науку, хотя честно пытался.
— То есть ваш брат…
— Был казнен по обвинению в сговоре со внешниками. Второй отправлен на каторгу. Мне удалось его переправить во внешний мир, но он никогда не отличался здоровьем, а теперь и вовсе вынужден жить под присмотром целителей. Сюда уже вряд ли вернется.
— А ваш племянник?
— Тоже отправлен на каторгу.
— Но и он не доехал.
Дэн снисходительно улыбнулся:
— Так уж получилось, что в своей жизни я тоже обзавелся кое-какими знакомствами.
А ведь есть в нем, в человеке, что устроился напротив Чарльза, что-то донельзя знакомое. Не столько в чертах лица, сколько в движениях этих, ленивых да плавных, в характерном повороте головы, будто он норовит заглянуть за левое плечо.
В том, как держит он сигару.
Скрещивает руки, потирая палец о палец.
Где-то Чарльз видел подобное. Но где? У кого? И мучительно вспоминать, потому что не вспоминается. Он потряс головой.
Все одно не вспоминается.
Семья непростая. У простой не хватит ни связей, ни денег, чтобы вывезти опального мастера из столицы. Чтобы договориться с племенами.
Построить город.
Финансировать исследования.
— Чего вы хотите? — тихо поинтересовался Чарльз, потому что от догадки его по спине поползли мурашки.
— Я?
— Вас ведь не трогают. Вы можете жить и дальше. Но вмешиваетесь.
Легкий наклон головы. Насмешливый взгляд.
И догадка обретает плоть.
— Пока не трогают. Но это дело времени. Ему просто некогда. Он спешит укрепить ту странную власть, которую обрел, сам понимая, сколь она шатка.
И пальцы трут подбородок, окончательно подтверждая, что Чарльз не ошибся. Эту привычку он видел у одного человека. У того, кого не могло здесь быть.
— Но как только у него появится время, он займется…
— Конкурентами?
— Простите? — и насмешка уже явна. — Кто я, чтобы быть конкурентом самому Великому Учителю?
— Учителю — возможно, и нет. А вот Императору вполне можете.
Дэн хмыкнул.
— Отец говорил, что наше сходство весьма условно.
— Внешнее, — Чарльз вдруг совершенно успокоился. И не то, чтобы он понял, что им делать, поскольку и вправду план «как-нибудь» доверия не внушал. Скорее уж он обрел некую уверенность, что они не одни. — Но если говорить больше. Шире…