— Глубже, — не удержался Дэн.
Нехорошо именовать отпрыска великой семьи по имени. Хотя… если он инкогнито и сам разрешил, то, наверное, можно.
Матушка точно сказала бы.
Но матушки не было, а отпрыск великой семьи спокойно намазывал масло на ломоть хлеба. И действовал с немалой сноровкой.
— Я долго думал, кому это может быть выгодно, Чарльз…
— Что-то я ничего не понимаю, — проворчал Эдди, откинувшись на спинку стула. — Но послушаю.
— Кофе! Будьте так любезны…
Эдди поднялся.
— Так вот, относительно выгоды. Как я уже сказал, этому клоуну не позволят занять трон. Он слишком уж… претенциозен. Неуправляем. Искренне уверен в своем могуществе и непогрешимости. А это опасные черты. Нет, скорее всего его используют. Вот на роль пугала он годится как нельзя лучше.
Дэн наблюдал за Эдди с немалым интересом.
— Но вот кого посадят на место моего дядюшки?
— Дядюшки?
— Троюродного? Или четвероюродного? Признаюсь, генеалогия никогда не была моей сильной стороной. Как бы там ни было, но нашему дорогому Учителю позволят вырваться за пределы города и устроить маленький бунт. С покушением… думаю, ради него все и затевается. И даже императором себя объявить позволят. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто виноват. А потом бунт подавят. Устроят расследование, заодно разберутся с теми, кто так или иначе лишний.
Эдди с плитой управлялся весьма ловко.
…приживется ли он на Востоке?
Огромен. И кровь орочья чересчур заметна.
Дикий.
И умный. Умнее многих из тех, с кем Чарльзу доводилось иметь дело. Спокойный. Уравновешенный. Готовый пойти до конца за своих.
Чужой.
Там. А ведь он понимает, но все равно поедет. Ради Милисенты и матушки, которой в этой дыре не место. Ради того, чтобы убедиться, что их не обидят. А их обидят. И Эдди вступится.
Все будет… адски сложно.
И главное, он, Чарльз, почти ничего не сможет сделать. Он будет пытаться, да только… замутило. И желание возвращаться отпало напрочь.
— Думаю, доказательства связи с этим… убожеством найдут для многих. И это позволит договориться с нужными людьми.
— Кто? — тихо поинтересовался Чарльз. — Вы ведь знаете?
— Предполагаю, — так же тихо ответил Дэн. — Я отписал своему дорогому дядюшке… или я ему дядюшкой прихожусь? Не важно. Предупредил. Однако не уверен, что он может доверять людям, его окружающим. Так что… лучше бы вам поскорее вернуться.
— Полагаете, мне доверять можно?
— С некоторой долей вероятности, — Дэн усмехнулся, продемонстрировав ровные желтые зубы. — Вы здесь. Вы отправились на край мира за сестрой. И полагаю, вам бы хотелось, чтобы она осталась жива.
— Возможно иное?
— Мне сообщили… скажем так, знакомые, что она ныне пребывает в интересном положении.
Чарльз почувствовал, как челюсти сводит судорога.
— Дышите глубже, — посоветовал Дэн.
— Воспитаем, — заверил Эдди, сунув в руки огромную кружку с кофе. И Чарльз выдохнул.
И вправду, что это он.
Воспитает.
Вырастит.
Как-нибудь.
— И все-таки дышите глубже. Проблема не в ребенке. Проблема в том, что не она первая понесла от… Наставника, — Дэн выплюнул это слово. — Но достоверно известно, что родить удалось лишь сиу. Родить и пережить роды. И то по слухам не известно, кто там на самом деле был отцом.
Зубы снова заболели. И Чарльз сделал единственное, что мог — глотнул кофе. Кофе был обжигающе горячим. Кипяток опалил и язык, и нёбо.
Ком горячей воды ухнул в желудок.
Спокойно.
Дело в крови.
Скорее всего, дело именно в крови. У Чарльза есть камень. И… как там Сассекс говорил? Проблемы начинают проявляться на поздних сроках. Тогда-то и нужны будут ритуалы. И… Августа ведь тоже из хорошего рода, и дар у неё имеется. А дар облегчает беременность.
В голове шумело.
— Так, — Эдди аккуратно забрал кружку. — Ты и вправду дышал бы глубже, что ли. И успокоился. Сперва заберем девочек. Свернем ублюдку шею. А там и разберемся, чего и как. В конце концов, Змей ведь камешек тебе отдал, верно?
Чарльз кивнул.
— Вот и ладненько. Так погляди, может, чего в нем.
— Аппарат нужен, — Чарльз слышал свой голос со стороны и удивлялся, до чего тот жалок.
— Аппарат найдется, — Дэн поднялся. — Раз уж моего дорогого племянника все еще нет.
Глава 25. О том, что жизнь — штука сложная
У кровати сидела Салли. Хрен его знает, первая или вторая, главное сидела, пялясь в никуда, и покачивалась. Она обняла себя и выглядела жалкой донельзя.