— Прибить его хочется, — заметила она невзначай.
— Не надо. Он полезный, — Чарльз присел у тела. Если у деда и были записи… а должны быть. Он — тварь хитрая. И осторожная.
Он бы не стал рисковать без нужды. Да и когда стал бы, приготовил бы запасной вариант, на случай, если заговор вдруг провалится.
Тогда бы… что бы тогда он сделал?
Чарльз поймал себя на мысли, что как-то совершенно спокойно, равнодушно даже, обыскивает покойника. Причем не какого-то там постороннего покойника, а родного деда.
В душе ничего не шелохнулась.
Зато появилась мысль, что, в случае провала, дед объявил бы себя верным слугой короны, который втерся в доверие преступникам, желая разоблачить их заговор.
А значит… значит собрал бы доказательства.
Имена.
И факты. Расписки? Заметки? Что-то было бы. Но в карманах деда было пусто.
— Погоди, — с упреком сказал Эдди. — Кто ж так обыскивает. Сразу видно благородного человека.
— Почему?
— В нычках нихрена не понимаешь. Ботинки сними.
— Ботинки?
Ботинки у деда были отменными, черная кожа и каблук. Зачем ему каблук? Он достаточно высокий. Впрочем, когда Эдди взял ботинок и согнул его, в подошве обнаружилась трещина. А из трещины на руку выпал камень.
Надо же…
— Учись, граф, — сказал Эдди со смешком. — Пригодится.
— Надеюсь, что нет, — камень был небольшим, но почти доверху заполненным.
Меж тем давление мертвой силы исчезло. Чарльз поднялся.
— Вот… я надеюсь, точно рассчитал толщину, — некромант стоял перед сейфом, по двери которого стремительно расползались пятна ржавчины. Металл на глазах желтел, покрывался узором разноцветных пятен, словно кружевом. Кружево рассыпалось жирными желтыми лепестками.
— Мда… — только и сказал Эдди. — Страшный ты человек. Подвинься… трогать можно?
— Можно, — Орвуд отступил в сторону. Меж тем процесс замедлился и остановился.
— Так… погоди, — Эдди примерился к двери, а потом шибанул по ней кулаком. Дверь хрустнула и в центре образовалась дыра, которую Эдди весьма деловито расширил. Металл, тронутый ржавчиной, сделался хрупким, и весьма скоро перед глазами собравшихся предстали полки.
На нижней аккуратной горкой лежали золотые слитки. Рядом обнаружился мешочек, который Эдди кинул Милисенте, а та, поймав, развязала. Блеснули камни.
Золотые украшения заняли вторую полку, и лежали они тесно, так, что казались одним сияющим комом. На верхней же приткнулась тоненькая папочка, доставшаяся Орвуду, и пара шкатулок.
— Где чье? — Эдди достал обе, взвесил и протянул одну орку. — Ваше.
— Сиу? — тот указал на вторую.
— Да.
Мелькнула мысль, что это ведь идеальный вариант. Почти бескровный. Сиу… они опасны. Воинственны. Кровожадны. У них свои правила и законы, и никогда-то не смирятся они с тем, что ныне земли их принадлежат людям.
Снова будет война.
И кровь.
И смерть.
И… и проще уничтожить то, что скрывалось в этой шкатулке. Тогда… тогда ведь не случится катастрофы, верно? Сиу просто перестанут рождаться. И когда-нибудь мир избавится от них вовсе.
— Нет, — Милисента покачала головой, и глаза её вдруг сделались желты. — Нельзя так.
Чарльз выдохнул и повторил:
— Нельзя.
Только… может, в этом дело?
Дед не просто собирался захватить власть. Новый император должен будет доказать, что силен и достоин трона. А как это сделать? Маленькая война.
И победа.
Сиу, орки, все те, кого там, на Востоке, полагают дикарями? Старый договор, который можно и нужно пересмотреть? Раз и навсегда освободив мир от нелюди.
По спине побежал холодок.
— Это надо вернуть, — сказал Чарльз и подумал, что даже нынешний Император не одобрил бы подобной щедрости. Это ведь… это удобный случай.
А он, Чарльз, оказался так глуп, что не воспользовался.
Не воспользуется.
— Надо, — согласилась Милисента. — Ты все делаешь правильно.
Хотелось бы верить.
Он собирался ответить, что-нибудь легкое, ободряющее, но не успел. Башня вдруг содрогнулась и раздался долгий душераздирающий скрежет.
— Твою мать, — сказал Эдди, прихватив пару золотых слитков, которые он сунул за пояс. — Кажется, они там башню сейчас обвалят!
Глава 31. О выгодных предложениях и злых колдунах
В коридорах было по-прежнему пусто.
Мы уходили. Я подняла юбки, ибо бегать в них так было просто-напросто невозможно. В руке сжимала мешочек с драгоценностями. Совесть немного мучила: нехорошо все-таки грабить живых.
С другой стороны, этот живой и сам-то от святости далек, так что как-нибудь перетерпит.