— Ну тут же не указано, — состроила она обиженное лицо. — Мало ли.
— Принцесса-то только одна, — перебил ее Паша.
— Ага! — недовольно выкрикнула Рудковская. — Но я же не знаю кто это!
— Не знаешь? Ха-ха-ха! — рассмеялся он, опершись рукой о стену.
— Да! — надула она губы. — Кто знает, кто для тебя принцесса, которой ты это написал, может… — замялась Ната. — Может это… Берг какая-нибудь!
— Ха-ха-ха! — едва не подавившись от приступа смеха, Паша согнулся пополам.
— Очень смешно! — прошипела Ната, укоризненно смотря на него.
— Ха-ха-ха! — задыхался Паша. — Ты, ха-ха-ха, ты до конца дней мне это помнить будешь? — прищурился он.
— А вот возьму и буду, — ответила она ему.
— Ха-ха-ха! Ната.
— Что? Вот что? — подошла она к нему вплотную. — Вот что ты мне скажешь, а?
— Что я тебе скажу? Знаешь ли, по твоей записке тоже не все понятно. Она посвящена, — Павел вытащил из кармана второй листок, увидев который Рудковская вновь покраснела. — Некому Павлу, с фамилией на букву «М».
Наталья вновь насупилась.
— Откуда мне знать, сколько у тебя знакомых Павлов, с такой фамилией? — рассмеялся Паша.
— Пошел ты! — попыталась выхватить из его пальцев листок, Ната.
Резко подняв руку, он обхватил девушку свободной:
— Я тебя люблю, — отчетливо произнес Мятежный.
Наташина рука замерла в воздухе, так и не дотянувшись до него.
Переведя на него взгляд, она почувствовала, как на глаза выступили слезы.
— И ты прекрасно знаешь, о ком там написано, — продолжил он, смотря на нее. — Ты же единственная на свете. Единственная принцесса, которую я полюбил.
Мятежный вытер слезу, которая переливалась на щеке Рудковской.
Выпутавшись из его рук, Ната привстала на цыпочки и дотянувшись до его лица, прижалась к его губам.
— Это так страшно, — прошептала она. — Мне очень страшно.
Он пожал плечами.
— Я никогда не чувствовала подобного. Я не думала, что со мной такое произойдет, — сглотнула она.
Повиснув на его шее, Рудковская прижалась к Мятежному.
— Я тебя люблю, — еле слышно произнесла она, смотря широко раскрытыми глазами в голубое небо.
Он хотел, чтоб она выпустила его, чтобы вновь посмотреть ей в глаза, но Ната не выпускала его из объятий.
Растеряв всю силу, что защищала ее до этого, что спасала от боли Павла, Ната плакала, лишь сильнее сжимая руками его шею.
— Как я боялась все это время. Ты не представляешь, — перебирая пальцами его рубашку, она шептала ему на ухо. — Как я боялась, что ты не вернешься. Что произойдет что-то плохое. Вдруг что-то не получиться. Я так старалась быть сильной, смотря на то, как плачет Берг, как плохо Насте и Касу. Я старалась. Ждала тебя, как ты просил. Но я не…
— Ната…
— Я плакала все время, когда была одна, чтобы никто не видел. Но я…
— Ната!
С силой расцепив ее руки, он наконец-таки смог выпрямиться.
— Все хорошо.
Прижавшись к ее лицу, он прикрыл глаза. На его кожу попали ее слезы.
— Все закончилось, — провел он ладонями по ее волосам.
Резко раскрыв глаза, она посмотрела на него в упор.
Их взгляды встретились.
— Ты, правда, правда… — запуталась она. — То, что ты сказал, что…
— Я люблю тебя, — повторил он.
Она улыбнулась сквозь слезы.
— Я могу тебе сказать это еще раз, — в ответ улыбнулся он.
— Скажи, — еле заметно кивнула она.
— Ха-ха-ха. Я люблю тебя.
Они вместе рассмеялись, плотно прижимаясь к друг другу лицами.
— Я тебя люблю, — ответила она. — Люблю, — повторила через пару мгновений.
— Меня? Точно? — прищурился Павел. — Или кого-то другого с фамилией на «М»?
— Дурак!!! — ударила она его по плечу.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Мятежный.
— Отдай сюда! — Натали забрала от него свою записку, вместе с карандашом. — Стой смирно!
Прислонив к его груди листок, она вывела окончательный вариант послания.
— Так тебе больше нравиться? — прищурилась она.
«Я люблю Павла Мятежного?»- прочитал Паша. — Ха-ха-ха! Да! Так больше! Ха-ха-ха!
— Хватит смеяться! — нахмурилась Ната.
— Ладно-ладно! — положил ей руку на плечи Павел.
— А давай сохраним эти записки на память, — предложила Ната.
— Может, мне тоже тогда дописать? — спросил Паша.
— Неа, — тот час возразила Ната. — Зачем? То, что ты любишь свою принцессу, и так все прекрасно объясняет. Принцесса же на свете одна! Сам сказал!
Поправив волосы, смерила его гордым взглядом Рудковская.