Трактор мой шел почему-то рывками, плуг вместо того, чтобы врезаться в землю, скакал козлом. В общем, маленькому Хакиму пришлось после меня все перепахивать. Но он не усмехнулся, не показал мне виду, что я все испортил. А у меня не хватило мужества признать открыто, громко, что я никудышный пахарь.
— Что-то барахлит твоя машинка! — небрежно бросил я Хакиму. — Ну, давай, шуруй, вкалывай, а мне надо в правление, дела.
— Пока, — дружелюбно сказал маленький Хаким, мой пионер бывший, — трактор у меня старый, — добавил он смущенно.
— Ничего, ничего, это дело поправимое, — похлопал я его по плечу, — обожди, я вернусь, будет тебе новый трактор!
Я вскочил на гнедого и уехал с дальнего удела раньше, чем думал.
Первые метров семьсот, пока я оглядывался и видел, что Хаким перепахивает мой заход, на душе было неловко, что так опозорился, а потом, глядя в яркое небо, жмурясь от солнца, вдыхая нежные запахи оттаявшей зелени, я перестал думать об этом. Мысли мои снова устремились к моему будущему. Оно ведь было уже не за горами.
Почувствовав, что проголодался, я пустил гнедого шагом, достал хлеб и сыр, мысленно поблагодарил маму за то, что она не отпустила меня без еды, и с удовольствием принялся за трапезу.
Мама говорит, что уже нашла мне невесту. Вспомнил я и усмехнулся: мама хочет, чтобы я быстрее женился.
— Тахта наша, — говорит, — совсем опустела, скорей женись, хочу своих внуков нянчить, колени мои совсем холодеют без внуков!
Жениться… на ком? Не на этой же засватанной девчонке, она только школу оканчивает. Единственная была — Ася. Прохлопал, идиот! Возомнил о себе! За что и наказан по заслугам. Этот ее муж, ходят слухи, не сегодня-завтра станет проректором университета, еще тридцати нет, а такой видный ученый, говорят, ему в МГУ, где он учился, дипломную работу зачли кандидатской, — такое бывает редко. И красивый, симпатичный во всяком случае. Эх, болван я, болван!
И вот по приезде из дому, систематизировав свои записи и другие материалы, привезенные из родного колхоза, я пошел к своему руководителю, доценту.
Он принял меня холодно, даже головы не поднял, мельком взглянул исподлобья и ткнул пальцем на кресло подле стола.
Я сел, обиженно поджав губы.
Портрета академика Вильямса за его спиной больше не было, на стене зиял серый пыльный квадрат.
Он еще минут пятнадцать что-то записывал в толстую тетрадь мелким, бисерным почерком, наконец, удостоил меня вниманием.
— Что вы хотели?
— Я, как же, я вот дипломную, в колхоз ездил, материал собрал, хотел…
— А-а! Это вы, — казалось, вспомнил он, и на лице его выступило некое подобие улыбки. — Собрали материал?
— Собрал. Вот, — и я положил перед ним на стол пухлую папку.
— Возьмите ее, возьмите, — поспешил он отодвинуть мою папку.
— А разве вы не посмотрите?
— А чего смотреть, я вам доверяю, — уверенно проговорил он.
Доцент вышел из-за стола и дружески обнял меня за плечи.
— Ах, это вы, это вы тот, что тогда приходили с газетой? Я очень рад. Вашей дипломной займусь как-нибудь особо.
Материал у меня был хороший, дипломную работу я накатал за четыре дня.
Эпиграфом к своей работе я взял строки из того раздела доклада, где говорилось о травополье.
«Из своей теории Вильямс сделал много ошибочных выводов, которые нанесли большой вред сельскохозяйственной практике. Я не имею в виду подробно анализировать рекомендации, которые давал В. Р. Вильямс, и рецензировать его труды. Думаю, это сделают ученые…»
«Вот именно! — восклицал я сразу же после этого эпиграфа. — Снятой долг ученых — сделать это! Я не ученый, всего лишь студент, будущий агроном, но все-таки я беру на себя смелость в этой маленькой работе на примере моего родного колхоза доказать всю несостоятельность, косность учения о травополье».
И далее на семидесяти рукописных страницах я доказывал безапелляционно, сурово, красноречиво.
Дипломную работу я защитил с отличием, она была признана лучшей студенческой работой по полеводству за последние годы.
Доцент выступил на моей защите и держал речь на сорок пять минут, в основном о своей докторской диссертации, попутно о моей работе.
Мало того, доцент выступил со статьей в областной газете, в основном о своей докторской диссертации, попутно о моей дипломной работе.
В редакции в то время оздоровляли сельхозотдел. Редактор, читая статью доцента, случайно заинтересовался моей персоной, позвонил ему. Доцент обрисовал меня в самых лучших красках.