Новые находки
Последние протерозухии исчезли в конце среднетриасовой эпохи. С очень интересной находкой их в столь поздних отложениях мне пришлось столкнуться в 1975 году. Я стремился тогда пополнить материалы по текодонтам. В триасовых породах Приуралья эти ящеры не столь часты, как кости древних амфибий, о которых мы расскажем в последующих разделах нашей книги. Если вы хотите добыть остатки каких-то определенных ископаемых животных, то наиболее логично искать их там, где эти животные уже были встречены. Так я тогда и поступил. Я выбрал два места, где несколько лет назад вместе с массой костей среднетриасовых земноводных раскопал несколько и от текодонтов.
Первое место располагалось на склоне возвышенности над оврагом Буко-бай, о котором подробнее речь пойдет в дальнейшем. Здесь на солнечном пекле на гладкой, желтоватой от выгоревшей травы поверхности степи проступала сквозь склоновые наносы невысокая гривка коренных пород — плотных песчаников. Прирожденный следопыт В. А. Гаряинов нашел под ней россыпь черных окаменевших костей. Тогда мне пришлось поджариваться на этом склоне недели две. Сначала в одиночестве, живя в поставленной тут же у раскопки палатке, к которой во время частых гроз почему-то дружно собирались и укладывались вокруг пасшиеся неподалеку овцы. Затем работа была продолжена с двумя внушительной силы помощниками. Они выискивали на вскрытой поверхности щели, всаживали в них лом и, таким образом, глыбами вывернули песчаник на значительной площади. Этот песчаник возник из сцементированного временем песка, который принесли проникшие когда-то в среднетриасовую эпоху на эту территорию водные потоки. Под песчаником в подстилающей глине открылись глубокие промоины, забитые нанесенной водой всякой всячиной. Здесь были окатанные кусочки породы, отпечатки веточек растений, их семена и масса костей, целых и разбитых на куски. Среди них тогда нашлось несколько позвонков и косточек конечностей ранее неизвестного рауизуха и древней ящерицы.
Теперь в это последние посещение низкая стенка серого песчаника смотрела на меня уныло и неприступно. Разбитая выветриванием порода была выработана. Далее оставалась прочная не поддающаяся геологическому молотку часть слоя, к тому же уходящего на глубину. Не было уже и следов промоин с костями. Надежды на этом месте оказались исчерпанными.
Другое место находилось на высоком правом склоне речки Карагачки, как и Буко-бай, впадающей в левый приток Урала Бердянку. И здесь мы прежде провели немало времени, живя в палатках прямо под обрывом, кормясь раками из плесов Карагачки и шампиньонами, в изобилии выроставшими вокруг после каждого дождя. Тогда было раскопано немало костей земноводных, черепа громадных пресмыкающихся дицинодонтов и... обломки черепа крупной протерозухии, очень похожей на южноафриканского эритрозуха. Но теперь и здесь ранее богатый костеносный песчаник был пуст. Концентрация ископаемых исчерпалась.
Мне оставалось заглянуть лишь на еще одну, запасную точку, намеченную так, на всякий случай. Здесь из ископаемых костей никогда ничего не было найдено. Но это было очень большое красивое обнажение в средней части оврага Буко-бай, наиболее полно во всем районе вскрывающее толщу среднетриасовых пород. У геологов оно принималось как эталонное для букобайской свиты. Мы начали осматривать его вместе с А. Ю. Лопато — ныне уже покойным специалистом по ископаемым микроскопическим рачкам, работавшим вместе со мной в институте геологии Саратовского университета. Наше внимание привлек выступавший четким карнизом полуметровый слой серого песчаника, косо тянувшийся вдоль всего этого огромного обнажения. Это диктовал нам опыт поисков позвоночных. И здесь вдруг, как говорил Б. П. Вьюшков, отчаянно повезло. Я наткнулся на обломок крупной челюсти. Кинжалоподобные хищные зубы тут же выдавали текодонта. Вдруг стоявший от меня в нескольких метрах Алексей Юрьевич обнаружил еще более крупную кость. После тщательной препарировки в лаборатории оказалось, что это две различных части от черепа очень крупных протерозухии. А, порывшись в своих старых сборах из этого слоя, я вдруг обнаружил очень крупную кость черепа, к которой прикрепляется нижняя челюсть — так называемую квадратную кость.
Все эти остатки, найденные на расстоянии нескольких метров друг от друга в одном и том же слое, логично было отнести к одному роду протерозухий. Но у меня не возникло мысли, что они могут принадлежать одной и той же особи этих животных. Я стоял в Палеонтологическом музее в Москве и со своим товарищами рассматривал кости этих громадных до сих пор не встречавшихся нигде протерозухий. Подошел проходивший мимо специалист по динозаврам С. М. Курзанов. Он взял две больших кости в руки и, взглянув на них, сказал: «А что, если попробовать их соединить?» С этими словами он приложил одну кость к другой, и, ко всеобщему изумлению, они точно сошлись по сложных очертаний контакту. Я проводил глазами уходящего Курзанова с удовлетворением и легкой досадой, что не мне пришла в голову эта простая затея. Когда-то скелет гиганта сильно выветрел, лежа на отмели, и был разбросан волнением воды или, может быть, падалеедами.