Иконопочитание является внешним видом Богопоклонения, и принадлежит к обряду Православной Церкви. Обряд – по-церковнославянски "одежда". Одеться – обрядиться. И когда представители одной конфессии выступают против обряда другой – это напоминает ситуацию, когда один человек испытывает неприязнь к другому только потому, что тот одевается иначе. Сказал Господь "не больше ли... тело одежды?" (Мф. 6.25). Не больше ли чем обряд Тело Христово, Церковь, община, люди, которые составляют эту общину? И не больше ли тела – душа? Собственно дух любви, который должен господствовать в общинах народа Божия? Икона не подменяет собой Бога, она, как удачно выразился митрополит Макарий, является "видимым образом невидимого Бога".
Безусловно, можно помолиться и перед голой стеной, и Господь услышит эту молитву. Но услышит лишь тогда, когда, по слову святителя Феофана Затворника, "сердце согрелось, и тепло к Богу взывает". А такого состояния, несомненно, легче достигнуть, когда пред глазами не трещины на штукатурке, а изображение одного из евангельских событий, дорогих сердцу каждого христианина образов Господа нашего Иисуса Христа, символические изображения Бога Отца, Святого Духа, библейских персонажей. К слову в храмах первых христиан (начиная с катакомб) было немало таких изображений.
Икона – это Библия, писанная красками. Изображения на иконах точно соответствуют образам Священного Писания. И как Священное Писание, по сути своей, является глубоко символичным, – так и икона преподносит библейскую символику, но не буквами на бумаге, а языком красок. Бог Отец изображается на ней как "Ветхий днями", Дух Святой – "в виде голубя", бесплотные "служебные духи", ангелы, – как прекрасные юноши с крыльями, символизирующими быстроту в исполнении воли Божией. И как во время чтения отрывков из Священного Писания мы проникаемся Словом Божиим, так и во время молитвы пред иконой, душа верующего человека приходит в одухотворенное состояние, дух его возносится к высотам молитвенного единения с Божеством. Поэтому икона – это ничто иное, как средство достижения молитвенного состояния христианина (а никак не фотографическое изображение небожителей, и, тем более, никак не идол). И чудотворными иконы называют не потому, что они сами по себе творят чудеса (дерево, стекло и краска творить чудес не могут), а потому, что во время молитвы перед этой иконой, благодаря высокохудожественному изображению, созданному рукой вдохновляемого Богом живописца, которое подняло дух, умножило веру молельщика, – по вере его Господь явил чудо исцеления, либо какое иное...
Наконец, относительно подмены нетленного Бога. Истинная Церковь никогда не допускала такой подмены. Как царский портрет не отменяет царя, так и св. образ не отменяет Христа Бога, о Котором и напоминает нам святая икона.
Итак, дадим ответ на вопрос: почему Православная Церковь использует в своем Богопоклонении священные изображения?
Иконы у нас, в первую очередь, для напоминания о Боге, о священных событиях и поучительном житии Господа и угодников Божиих. Во вторых, для проповеди учения Божьего. В-третьих, для пробуждения религиозного чувства в нас. И, наконец, для прославления Бога искусством, как прославляем Его также пением псалмов и музыкой.
ПОЛНОЕ ПОГРУЖЕНИЕ
Вопрос: Какое духовное значение слова “крещение”?
Ответ: Слово “крещение” в первоисточнике (а Священное Писание Нового Завета было написано по-гречески, за исключением Евангелия от Матфея, которое, согласно преданию, написано на староеврейском или арамейском языке, и впоследствии переведено на греческий) звучит как “баптисма” и обозначает “окунаю” или “полное погружение”.
Обряд полного погружения в воду с целью обновления, перерождения, пришёл из глубины веков, и был известен задолго до Иоанна Крестителя. Он практиковался как язычниками, так и иудеями. Во времена Римской империи патриций, приобретя себе раба, окунал его полностью в воду, и после этого давал ему новое имя. Проведённый обряд символизировал то, что отныне этот человек – его раб, и прошлая жизнь его как бы смывается, полностью стирается. Рабовладелец давал рабу новое имя в знак полной принадлежности себе. Кстати, о замене имени в знак смены господина в ветхозаветные времена мы можем прочитать и на страницах Библии. Так в 4 Царств 23.34 упоминается история Елиакима, сына царя Иосии, которого фараон Нехао переименовал на Иоакима, поставив царём вместо брата его в 609 году до Рождества Христова. С омовением, погружением (евр. “атбала” или “тевилла”) мы встречаемся во многих местах Ветхого Завета. Это слово использовано в Быт. 35.2; Левит 8.6; 16.4; 17.6; Ис. 4.4; Иез. 36.25; Зах. 13.1 и др.
В Новом Завете с крещением, то есть полным погружением, мы впервые встречаемся в рассказе о проповеди Иоанна Крестителя: “В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской, и говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное… Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои” (Мф. 3.1–6). Также и Господь наш Иисус Христос крестился у Иоанна, и в то время, как выходил Он из воды “се, отверзлись Ему Небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с Небес глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Моё благоволение” (Мф. 3.13–17). После этого Иисус начал приобретать учеников и крестить через учеников более, нежели Иоанн (см. Ин. 4.1–2). По воскресению Своему, когда ученики увидели Его на горе в Галилее, Он дал им большое миссионерское поручение: “Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам…” (см. Мф. 28.16–20).
Каково же духовное значение крещения? Крещение – это полное погружение в Божественную благодать во имя Отца (полностью погрузиться в веру в Единого Бога – Отца Вседержителя), и Сына (восыновить, воплотить, осуществить, реализовать на практике в своей жизни эту веру, которая исполняется любовью), и Святого Духа (одухотворить, воспеть и распространить её).
О православном таинстве крещения и его символическом и мистическом значении мы поговорим в одной из последующих публикаций. Сейчас же выясним этимологию, происхождение слова “крещение”. Надо заметить, что сделать это необходимо хотя бы по той причине, что корень слова “крещение” в славянских языках отличается от всех иных языков, в том числе и от языка оригинала, то есть греческого. Этот феномен приводит к большой путанице, а иногда и к смешению таких отдельных слов, как “крест”, “крещение”, “Христос”. А первопричина этой путаницы лежит в седой мгле истории украинского языка и украинского (времён Киевской Руси), а потом и русского правописания в частности…
Когда летом 988-го года произошло уже официальное крещение киевлян, то в то время были приняты необходимые богослужебные книги из Болгарии, принято и болгарское правописание, которое упорядочили фессалоникийские (солунские) братья Кирилл (в миру Константин) и Мефодий, и ученики их. Это правописание называется старославянским, и язык, который пришёл в церковную жизнь, – язык староболгарский, – был в то время приемлем для русичей, поскольку Киев находился в самом центре восточнославянской жизни. От святых Кирилла и Мефодия мы и получили перевод Священного Писания с греческого на славянский язык. И в этом переводе слово “крещение” произошло не от “окунаю”, как в греческом языке, а от “крест”. Очевидно, святые переводчики хотели подчеркнуть этим именно духовно-символическое значение греческого слова “баптисма”, “полное погружение”, как полное погружение в крестный путь Господа нашего Иисуса Христа: “Я есмь путь и истина и жизнь” (Ин. 14.6). Действительно, Христос – это есть Путь Истины, Который ведёт в Жизнь вечную. Распять в себе грех вместе со Христом, умереть для греха вместе с Ним, а значит и духовно воскреснуть в вечную жизнь вместе с Иисусом, – вот истинное крещение, истинное погружение – полная отдача себя на Волю Божию. “Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною” (Мф. 16.24). Так вот, как видим, основным моментом перевода греческого “баптисма” именно как “крещение”, было значение этого слова в понимании полного распятия нашего старого греховного естества и полного же погружения в обновляющее естество Божие.