— Бонжур, Антуан. Добро пожаловать на родину предков. Сильно же ты подрос с прошлого приезда.
— Здравствуй, деда, — сказал Антон по-русски, и дед улыбнулся, припомнив его неизменное приветствие.
— Бонжур, мсье Дидье, — продолжил Антон по-французски. — Прошло одиннадцать лет, а Вы почти не изменились. Я же закончил два университета, но реальной жизни еще не понял. Буду учиться у Вас — если Вы не против.
— Отчего не поучить? Особенно при искреннем желании ученика, — промолвил серьезно дед. — А твои знания экономики нам тоже могут пригодиться. При продаже вина, например: цены год от года почему-то разные, хотя вино я делаю одно и то же…
— Антуан знает еще несколько языков, — напомнила Флоранс. — Английский и немецкий уверенно, а итальянский и испанский на бытовом уровне.
— И это хорошо, — кивнул головой дед и усмехнулся. — Станет, возможно, нашим коммивояжером в указанных странах. Ну что, поехали на ферму? Я сменил свой старенький «рено» на отличную «мазду» — она домчит нас мигом.
Глава вторая. Страсти в сельской Франции 21 века
Пару недель спустя Антон Вербицкий вполне освоился на ферме Дидье и стал участвовать в повседневной работе на виноградниках: выпалывать сорняки, собирать с листьев зловредных гусениц и улиток, поливать периодически рядки, срезать засохшие ветви и прочее. Рядом с ним работали батраки (с десяток) обоего пола из разных стран, за которыми дед просил приглядывать. Антон время от времени и приглядывал — правда, все более за молодыми женщинами числом три: румынкой Ириной Петреску, литовкой Викой Сабонис и особенно за бразильянкой Ритой Гомеш, чья полуобнаженная фигурка состояла, казалось, из пикантных шоколадок. Если учесть, что еще месяц назад Антон ежедневно практиковал с Дашей разнообразные формы секса, а ныне от него оказался отлучен, то немудрено, что в его голове мысли о батрачках занимали все больше места. А вчера Гомеш оказалась в кольце его рук — правда, только во сне. Впрочем, Рита притягивала взгляды и всех прочих мужчин, среди которых был стукнутый в голову Петро из-под Ровно.
Этот Петро стал, разумеется, прискребаться к негаданному «москалю», используя для этого святое время — обеденный перерыв.
— Ну що, москалик, — говорил он в промежутках между глотками пищи на смешанной украино-русской мове. — Рази мы зможемо с тобой тут ужитися? Чеши назад, откель приихал. А то я осерчаю да и прибью тебе. Тим бильше, что ты зыркаешь на мою Ритку. А знаешь, що я ее уже шпокал? Да, да, не роби велики очи. И шпокну еще не раз. А всих прочих буду гнати вид нее нещадно. Тебя ж, москаль, погоню першим — палкой вздовж хребта. Розумиешь?
— Палкой? — медленно спросил Антон и раздвинул губы в ухмылке. — Это мысль. Давай схлестнемся на палках, но не сейчас, а под вечер, за фермой, у ручья. Палки выберем себе сами, по руке. Согласен?
— Ха-ха, звичайно согласен. Тильки мене визьму не палку, а дубину. Раз уж ти дозволив…
— Бери хоть две дубины. А я приду с шестом. Ничего?
— Шаолиней надивився? Твой шест моя дубина видразу поломае. А потим я тебе отхожу вволю…
Надо сказать, что в подростковом и юношеском возрасте Антон поскитался по спортивным секциям. Начал с гимнастики, перешел на плавание, затем его уговорили заняться пятиборьем и он дошел до кандидата в мастера. Но однажды его жестоко избили из-за девочки, и Антон решил, что надо научиться драться. Ходил сначала в самбо, потом занялся дзюдо и айкидо, а еще освоил нунчаки, шест и метания: ножей, сюрикенов, дротиков и боло. Миниатюрные металлические нунчаки он стал носить в кармане на свидания и однажды они его выручили — вкупе с айкидошными уклонениями. Девочка, которую он тогда провожал, так впечатлилась этой победой, что после пары поцелуев отдалась ему в своем подъезде. Ну, а потом Вербицкие переехали в загородный дом, выстроенный на деньги отца, и проблемы с хулиганистыми горожанами отошли для Антона в прошлое.
В качестве шеста «москаль» избрал длинную (как раз два метра) ручку от грабель, выструганную из узловато-извилистой дубовой ветки. Граблям было уже лет двадцать, так что шест оказался легким и очень прочным. Антон покрутил его в руках минут пять, посетовал на узлы и извилины, но все же приноровился к ним и решил, что к бою готов. Он вышел с шестом в руках из сарая, где лежали различные инструменты, и почти наткнулся на Риту Гомеш, уже переодевшуюся в цветастое платье с глубоким декольте.
— Я хотеть с ты говорить, — сказала безапелляционно молодая женщина и почти втолкнула Антона обратно в сарай. После чего заперла изнутри дверь, повернулась лицом к парню, улыбнулась и быстрым движением высвободила груди из теснин платья. Антон уставился на темные соски объемных светлых грудей и ощутил, как кровь приливает к его щекам и еще кое-куда.