Но вот зазвучала бодрая увертюра к хорошо знакомой Антону опере «Безумный день или Свадьба Фигаро», а потом занавес раздвинулся, и на сцену выпорхнула счастливо озабоченная Сюзанна, за ней невероятно деловой Фигаро и начался их первый дуэт… Антон тотчас склонился к ушку Фрэнсис и шопотом стал кратко пояснять суть их проблем. Потом явился с арией завистливый басовитый Батоло, прилетел на пуантах Керубино (чье меццо-сопрано могло принадлежать только переодетой женщине, на чем Фрэнсис с Антоном и сошлись), а затем приплыла Розина… В общем, после первого действия Фрэнсис восторженно поаплодировала артистам и искренне поблагодарила «сэра» за то, что он сделал для нее спектакль столь понятным. Соседка по ложе, улучив момент, спросила у мисс Кортни, о чем ей шептал таинственный спутник, и, узнав, что это был прямой перевод с итальянского, отбросила правила хорошего тона и упросила Антона рассказать и им суть происходящего. Антон хихикнул в душе и стал пересказывать только что рассказанное.
Шло уже четвертое действие оперы, когда Антон, продолжавший свой комментарий, решился на интимное прикосновение к Фрэнсис: его руки по-прежнему дистанцировались на барьере ложи от рук девы, но его колено плавно уперлось в ее колено, которое дрогнуло, но осталось на месте. Сладострастные токи вмиг побежали из его тела в ее, и вскоре пение и игра актеров перестали их занимать. Ободренный Антон двинул вперед и голень, которая сначала прилегла к голени Фрэнсис по всей длине, а потом просунулась дальше и обвила ее икру! Тут уж оба сладострастца совсем затрепетали, бросив даже и дышать. Наконец и рука его скользнула с барьера на то же колено, оказавшееся таким нежным! Совсем осмелев, наглец двинул свою наполненную страстью ладонь вверх по ноге Фрэнсис, метя в межножие, но вдруг зал вокруг взорвался аплодисментами, и враз смутившиеся безумцы тоже встали, компенсируя аплодисментами свое невнимание к финалу оперы.
Оказавшись, наконец, в карете, они остро взглянули друг на друга, а затем стремительно обнялись и стали упоенно, сладостно целоваться. Где-то на середине пути к Честер-стрит Антон, страстно тискающий трепетное тело Фрэнсис, добрался до того самого межножия, и она забилась в эротических конвульсиях. Отмякнув от них, она тихо сказала:
— Вы знаете, Антуан, что моя раковина уже распечатана. Потому Вы можете ей сполна насладиться и утолить свою великую страсть…
— Фрэнсис! — воскликнул Антон. — Я обожаю тебя!
Глава пятьдесят третья. Фиаско миссис Кортни
Наутро Антон узнал, что наступило 25 декабря, и весь христианский мир будет праздновать Рождество Христово.
— Черт, надо же что-то подарить Фрэнсис, да и Элизабет обойти никак нельзя!
Он полдня мотался по Стрэнду и Пел-Мэл, толкаясь среди других лондонцев, озабоченных той же проблемой, но смог все же раздобыть (рискуя быть обвиненным в расхищении казны!) золотой браслет и кольцо с малахитом. На браслете гравер сделал надпись «Фрэнсис. 1796», а колечко осталось безымянным. Приобретя еще ветку омелы, Антон явился к обеду в дом на Честер-стрит, где его встретила величавая Элизабет Кортни.
— Пздравляю Вас, миссис Кортни, с днем рождения Христа, — сказал вежливо Антон и, приподняв над ее головой ветку омелы, застыл в требовательном ожидании. Элизабет сделала удивленные глаза, потом улыбнулась и подставила свои губы для поцелуя, который воспоследовал. После этого Антон сделал поклон и вышел из него уже с протянутой ладонью, на которой лежало колечко.
— Примите мой подарок, Элизабет, — попросил он.
— Хорошо, — изрекла миссис Кортни. — Подарок я принимаю и прощаю Вам, Антуан, все прегрешения, которых накопилось передо мной уже много.
— Очень Вас благодарю, — опять прогнулся Антон.
— Прошу Вас пройти в столовую, где нас ожидает рождественский гусь, — церемонно сказала Элизабет, но тут же добавила:
— Я вижу, что Ваша экзема исчезла?
— Я ошибался насчет нее, — как ни в чем ни бывало сказал Антон. Элизабет подняла бровь, но промолчала.
Войдя в столовую и никого там более не обнаружив, Антон не вытерпел и спросил:
— Мисс Кортни с нами разве не будет?
— Увы, — с легкой издевкой ответила Элизабет. — У нее обнаружилось серьезное заболевание психики, и я решила, что оно может пройти только в деревенской глуши. Так что Фрэнсис встретит Рождество в пути.