Пересказывать эту пьесу нет смысла, ибо она широко известна. Сначала Антон смотрел на сцену критически. Но потом то ли стремительное действие его захватило, то ли актеры разыгрались, то ли заразила простодушная реакция публики — в общем, он поймал себя на том, что улыбается в тон хохочущему залу, а вот уже и хохочет вместе с ним. На первый антракт он уходил, вытирая с глаз льющиеся от смеха слезы, и даже не обратил внимания на выразительный взгляд соседки, брошенный в упор (обратить-то обратил, но соответственно не среагировал).
Вдруг в коридоре театра к Антону подошел пестро принаряженный молодой простолюдин (их на галерке было предостаточно и именно они смеялись громче всех) и сказал:
— Доброго здоровья, мсье Фонтанэ. Узнаете ли Вы меня?
Антон остановился, вгляделся и заулыбался со словами:
— Мэтью! Так ты, выходит, авиньонец?
— Я из Пюжо, это неподалеку. Сюда заявился в поисках работы, а живу пока у приятеля. С ним вместе и в театр пришли, а тут смотрю сверху — вроде бы вылитый капитан Фонтанэ, только не в форме…
Тут Антону пришла неожиданная мысль, и он спросил:
— И как, подыскал работу?
— Нет пока. Здесь своих работяг хватает…
— А что если я предложу работу, причем хорошо тебе знакомую — рискнешь согласиться?
— С Вами? Хоть куда и хоть кем, мсье Фонтанэ!
— Я еду сейчас в Неаполь по делам дипломатическим, — сказал Антон серьезным тоном. — Слуга мне вообще-то не нужен, но товарищ вроде тебя, конечно, пригодится.
— Я с радостью, мсье Фонтанэ! Надоело болтаться без дела, да и без приключений. А с Вами приключения будут, это уж обязательно…
— Наши приключения могут оказаться смертельными, Мэтью…
— Да черт с ними! Как Вы нам говорили: двум смертям не бывать, а одной не миновать! Я согласен.
— Тогда будь завтра на станции дилижансов одетым по-походному и с нашим обычным снаряжением. Разгрузка с метательными ножами у тебя ведь осталась?
— Конечно. Как можно выбросить такую вещь!
— Хорошо. И носок не забудь песком засыпать. Он может нам понадобиться уже завтра.
— Все понял. Буду как штык.
— Ну, пошли еще похохочем над этим Труффальдино, а потом спать — в дилижансе никак не выспишься, а тебе, скорее всего, придется на крыше ехать…
— Так на крыше ехать куда веселее: все видно и с кучером поболтать без цензуры можно!
— Что еще за цензура?
— Так ведь внутри, возможно, дамы будут. При них на народном языке разве поговоришь?
Когда Антон усаживался в свое кресло после второго антракта, мимо него по ряду протиснулась соседка и втихаря сунула ему в руку какую-то картонку. Полуотвернувшись от ее мужа, он увидел, что это визитная карточка, на которой выгравировано:
Marseille Grimaud. Produits d,epicerie (Бакалейные товары). Rue de la Croix.12.
И внизу приписано карандашом:
«Завтра он уедет в Марсель. Ах!»
«Вот такая вся из себя скромница! — кривовато улыбнулся Антон. — Мы, значит, пашем на благо семьи, а они влегкую заводят связи. Ах, ох, эх! Хорошо, что я завтра линяю из вашего городка, мадам, а то пришлось бы терзаться в сомненьях…»
Глава пятьдесят седьмая. От Авиньона до Монако
Наутро оказалось, что мест в дилижансе до Экс-ан-Прованса (первого города на шоссе в Геную) нет. Мэтью-штык впал в уныние, но Антон, предвидевший этот вариант, подошел к пассажиру, купившему место на крыше, отозвал его за угол дилижанса (где топтался Мэтью) и сказал:
— Мсье, я предлагаю Вам выгодную сделку: за билет стоимостью один франк Вы получите 5 франков и в Экс поедете завтра. Нам же крайне нужно уехать вдвоем сегодня.
Дюжий верзила смерил барчука презрительным взглядом и вдруг сказал:
— Давай 10 франков, иначе шиш вам, а не билет!
Антон возмутился, но внешне этого не показал, а изобразил внутреннюю борьбу и все-таки достал из портмоне десять золотых монет.
— Стоп, я передумал! — заявил наглец, оскалившись. — Вы мне и двадцать дадите!