За Каннами дилижанс достиг не менее знаменитого мыса Антиб, вполне пока пустынного, за исключением небольшого городка, притулившегося у его основания. А потом дилижанс пересек по мосту устье живенькой речки шириной метров сто, и через несколько километров на берегу обширного залива появилась Ницца — весьма приличных размеров город, застроенный 2-3-этажными домами под красными черепичными крышами, вздымающийся ярусами на пологие холмы. Впрочем, из дилижанса здесь лишь вышли два пассажира, а на замену им вошли два неразговорчивых французских офицера (полковник гренадеров и артиллерийский капитан) и путники помчались дальше, на ночевку в Монако.
Глава пятьдесят восьмая. Вербовка в Итальянскую армию
Мартовское утро в Монако было солнечным, ясным и свежим, отчего прекрасно выспавшемуся Антону (на свежих простынях и без компании с пахучим Мэтью) захотелось сделать зарядку — что он и совершил, предусмотрительно не выходя из комнаты. Затем побрился, полностью вымылся холодной водой, растерся полотенцем, надел свежую рубашку, трусы (пошитые про запас Констанцией) и кюлоты и почувствовал себя молодцеватым баловнем судьбы. Тут к нему в дверь постучал «жаворонок» Мэтью и позвал на завтрак.
За общим столом постоялого двора уже сидели те самые офицеры, тоже успевшие привести себя в порядок.
— Так Вы, оказывается, из наших? — обратился к Антону полковник. — И служили в егерях у Моро?
«Вырвать бы тебе, Мэтью, язык — куда понятливей бы стал! И менее болтливым…» — рассердился про себя Антон, а в реале вежливо улыбнулся и сказал:
— Это дело прошлое. Теперь я посредник в коммерческих делах.
— Посредник? Это что за профессия?
— Очень нужная, когда французы начинают вести торговлю с итальянцами, испанцами или англичанами, не зная ни одного языка, кроме своего.
— А Вы, мсье Фонтанэ, стало быть, языки эти знаете?
— Так получилось, что знаю. Но к чему эти расспросы, господа?
— Мы тоже своего рода посредники, — сказал полковник. — Хотя сейчас Франция со всеми своими противниками замирилась, высшее руководство понимает, что передышка эта временная. К тому же всем известно мудрое изречение: хочешь мира — готовься к войне. Весьма взрывоопасным котлом является Италия и потому воинские части, размещенные здесь, должны быть в высшей степени боеготовыми. И мы как посредники подыскиваем для них наиболее талантливых офицеров. В наших руках есть списки тех, кто отличился в прошлых кампаниях, и Ваше имя, полковник Фонтанэ, там фигурирует в первой сотне. Поэтому спрошу прямо: Вы согласитесь вновь встать под знамена Франции? Именно здесь, в Итальянской армии?
«Вот это поворот! — смутился Антон. — А может и правда послать лесом тайную войну и вернуться к простой и понятной воинской службе? Но под чьим руководством?»
— Кто же будет командиром этой армии? — озвучил он свое сомнение.
— Это пока не решено.
— А варианты имеются?
— Массена или Жубер, — с неохотой ответил полковник и пояснил. — Моро и Журдана не рассматривали, так как они хорошо знают театр Средней Европы, где тоже все висит на тонкой нити.
— А почему не Бонапарт?
— Для него нашлась другая цель, пока сугубо секретная…
«Знаю я эту цель в дельте Нила… — хотелось сказать Антону, но он, конечно, промолчал.
— Вам же, полковник, будет предложена или должность начальника штаба дивизии или командира бригады егерей, — продолжал агитацию гренадер. — Или Вам надо дать время на раздумье? Что ж, до Генуи мы едем вместе, думайте по дороге.
— Так и сделаем, господа. Очень уж занятие у меня сейчас хлебное. Жена может не понять и не простить…
Думать на предложенную тему Антон, впрочем, не собирался, так как решил ни к Массене, ни к Жуберу не идти: его обострившаяся на события во Франции память подсказала, что первого обвинили вскоре во мздоимстве, а второго — в излишней импульсивности. Да и по большому счету тайная дипломатия могла дать лучшие результаты, чем тупое подавление сильно религиозных итальянцев.
Вечером в Альбене Антон поставил Мэтью по стойке «смирно» и открыл было рот для язвительных наставлений, но поймал его виноватый взгляд и только спросил:
— Ты понял, что язык человеческий — его враг?
— Понял, — понуро ответил Мэтью. — Я случайно произнес Вашу фамилию, а они тут же в меня вцепились.
Генуя встретила путешественников небом, затянутым тучами, из которых время от времени шел дождь. Кучер, к которому Антон апеллировал, махнул рукой и сообщил, что в марте на Ривьере всегда так — это солнце каким-то чудом появляется. После этого Антон повернулся к офицерам и сказал: