8 ноября
Полдень. Через час выступаем. Так и не смог уснуть. Слишком много произошло за день: множество погибших на поляне, могилы полка «Великая Германия», расстрел мирных жителей… Странно, что все отмалчиваются. На меня давят переживания. Даже Пауль, которого не так уж легко разжалобить, проворчал: «Мне так худо, что блевать хочется». Думаю, пройдут годы, прежде чем все это как-то переварится. Да, человек меняется. С годами ты становишься другим человеком – возможно, не всегда более жестким, но зато более опытным, познавшим жизнь изнутри…
Мы по-прежнему в том же самом партизанском лесу, которому нет конца и края. Вокруг только лес, а посреди него – деревня: около двух десятков маленьких деревянных хижин, населенных одинокими людьми. Мы снова соединились с остальной частью роты. Наши водители совсем измучены. Они сообщили, что в пути их обстреляли. Они отстреливались. В итоге несколько легкораненых и кое-какие повреждения на автомобилях. Но вблизи партизан никто не видел. Они, похоже, стреляли откуда-то из надежного укрытия, а заметив, что наткнулись на численно превосходящего противника, сразу же скрылись в густом лесу. На ночь мы расставили вокруг деревни усиленные караулы (в том числе и пулеметные расчеты). Дежурит попеременно почти вся рота. Странная ночь: непрерывный шум и треск в лесу, но это пока только звери и птицы, которые ходят, ползают или летают неподалеку.
Кроны деревьев гнулись от сильного ветра…
Снова мысли о родине. Когда в детстве я бродил по нашим лесам, настроение было всегда приподнятое, сердце ликовало. Теперь, когда мы здесь, в другой стране, где земля усеяна трупами, а леса надрываются от перестрелок, на сердце тоскливо…
Я остолбенел. В доме, где мы остановились на ночлег, посреди девственного леса, окруженного партизанами, я вижу на стене немецкую газету с репродукцией романтика Рунге и стихотворением Гёльдерлина. Потом до меня дошло. Немецкие солдаты, которые жили здесь до нас, приклеили эту газету к стене для защиты от клопов. Так что теперь меня приветствуют лирика и изобразительное искусство, и я очень рад этой встрече!
Лесоруб Михаил Алексеевич Николаев рассказывает нам о своей жизни. Может, он тоже партизан? Поначалу мы насторожились. Но у него добрые, искренние глаза. Его жена Александра, сухонькая черноволосая женщина, любезно угощает нас. Это бедные люди. Двое их деток весь день хнычут. Двухлетняя Маруся совсем босая, на ней лишь тонкая рубашечка, она ходит по снегу, и, кажется, ей не холодно!