Во время утренней тренировки вожатым предстояло сделать обход. Проверить порядок в домиках, осмотреть тумбочки на предмет запрещенных продуктов (чипсов, газированной воды, жвачки, семечек и прочих допингов), а затем выставить оценки в журнал.
К обходу Эдуард подготовился основательно — взял с собой два огромных полиэтиленовых мешка.
— Шмонать так шмонать, — сказал он, — наверняка у гавриков припрятана куча приколов.
— Не жалко? Это ж дети, — пытался пристыдить Валерка.
— Хватит либеральничать, ради их же пользы.
Ребята зашли в первый домик. Эдуард по-рыцарски припал на колено и открыл тумбочку.
— Пусто, — тоскливо резюмировал он. Затем вытащил из-под кровати чью-то сумку и стал рыться в ней, раскидывая по полу майки, эластичные бинты и трико.
— Чувствую себя последней скотиной, — сказал Валерка и вышел на крыльцо.
— Так, — деловито проговорил Эдик, — приколов не нашли, кровати заправлены, в тумбочках порядок — ставь четверку.
— А почему не пять? — Валерка раскрыл журнал и щелкнул ручкой.
— Идеальный порядок говорит о бедной духовной жизни постояльцев. Пошли дальше.
Около спортплощадки к ним подскочила племянница медсестры, безумная Алена.
— Приветик, — широко улыбнулась и обняла Валерку за талию, — а сегодня будет дискач?
Валерка шагнул в сторону, освобождаясь из ее объятий:
— Будет-будет, не переживайте.
— Ты меня не хочешь, — обиделась Алена, — а твой друг?
— Господа, я что-то пропустил? — хлопал коровьими ресницами Эдик, когда женщина нырнула в его объятия.
— Потом объясню, — буркнул Валерка, — пошли на обход.
— Так я с вами, мне все равно делать нечего, — сумасшедшая крепко сжала Эдику ладонь.
— Алена, не мешайте, пожалуйста, работать, — сказал Валера, — идите, вас там, кажется, искали.
Женщина вырвала руку и, всхлипывая, потрусила к медпункту.
— Ну и зачем ты бабу отшил? — спросил Эдик, покусывая травинку.
— Да? А ты ничего не заметил?
— Например?
— Например, что она cо сдвигом.
— Ничего подобного. Ты совсем не разбираешься в людях. Просто своеобразная,
неординарная, мне такие нравятся, — Эдуард посмотрел ей вслед.
Позвонила старший воспитатель. Валерка нехотя ответил.
— Мальчики, — стрекотала Ирина Владимировна, — поторопитесь, вы мне будете нужны. Давайте-давайте, в темпе вальса.
— Да шли ты ее, задрала уже! — зыкнул Эдуард.
Парни посетили еще несколько домиков, оценивая порядок по всей строгости.
Эдик успел побросать в пакет кое-какие трофеи. На пути им попался Вожак. Он спешил в тренерскую.
— Валера, не сутулься, — игриво крикнул он, — девки любить не будут.
Валерка демонстративно расправил плечи.
— Эх, пацаны вы, пацаны, — махнул рукой директор, — когда вы только повзрослеете?
— А мы, дядь, как советская власть, — сказал Эдуард, — повзрослеем не раньше тридцать седьмого года.
— Балабол, — снова махнул Руслан Вафович.
В одном из домиков вожатые обнаружили на столе томик Герберта Уэллса.
— Вот тут твердая пятерка, — сказал Валера, — даже пять с плюсом.
— Единогласно, — закивал директорский племянник.
Потом друзья по распоряжению старшего воспитателя занимались подготовкой
к конкурсу "А ну-ка, девочки!". Таскали громоздкие парты и стулья, бегали по лагерю в поисках обручей и скакалок, раскладывали кухонные приборы, клянчили у медсестры бинты и вату для конкурсов. Все это время Ирина Владимировна торопила парней. При этом истерично, как молодая свинка, взвизгивала. Она комкала и топтала листы бумаги со сценарием конкурса, если что-то выходило не так.
— Чувак, а ты вот, к примеру, знаешь, что может спровоцировать человека на убийство? — спросил Эдик.
— Ну?
— Совсем немного. Для этого вполне достаточно провести в компании этой мымры хотя бы пять минут.
Вечером к вожатым скреблись дети. Они скулили и слезно умоляли вернуть изъятые "приколы". Спустя два часа Эдуард распахнул форточку и широким жестом выбросил пакет чипсов. "Олимпийцы" набросились на него, как гиены на загнанную косулю.
— Ну что может быть приятней власти? — патетически изрек тиран, стоя перед окном и попивая "колу" на глазах у страждущих. Глотнув, Эдуард закатывал от наслаждения глаза.
На дискотеке Эд танцевал медленный танец с Аленой. Он что-то шептал ей на ухо.