— Но…
— Я не надолго, на час, максимум на полтора.
— Я…
— Тебе сколько лет?
— Семнадцать.
— Какая, к черту разница, сколько тебе лет!
— Но ты спросила…
— Я имела ввиду, что ты не маленький и вполне можешь постоять один посерди тихой улочки. — Как раз в этот момент по тихой улочке промчался какой-то сумасшедший возница автомобиля, постоянно бибикая, заставляя всех прижиматься к стене. — Главное, ни с кем не разговаривай и никуда не отходи, а то тебя вполне могут завести в какой-нибудь укромный уголок и там тихо прирезать, так что никто и не заметит, или просто ограбить.
— Хо-хорошо, — слегка дрожащим голосом согласился Шус, крайне успокоенный этими инструкциями.
Жаннет уже начала подниматься по наружной лестнице, как вдруг обернулась и добавила:
— И еще держи сумку покрепче. Конечно там уже не осталось ничего действительно ценного, но там запас шляп и мелкие деньги.
— Конечно! Можешь идти, не волнуйся, со мной все будет в порядке.
— Я и не подумаю волноваться, — почему-то слегка обиженным голосом ответила Жаннет и быстро взбежала по лестнице, скрывшись в проеме двери на уровне второго этажа.
Шус присел на ступеньке лестницы, готовясь к долгому ожиданию.
«Черт бы все побрал», — подумал про себя Шус, — «даже почитать нечего. И что она думает, я буду делать здесь битый час. Постойте. Черт?! Я что, уже успел заразиться этим словечком? Нет, надо срочно отсюда выбираться. Конечно, это не ад, и Жаннет очень милая… хороший человек, но здесь не мое место, а там, дома осталось всё и все. А может, рассказать правду Жаннет, может она откуда-нибудь знает, как мне помочь, хотя такого, конечно, не может быть. Но я уже так заврался, сказал столько глупостей, что она, похоже, уже не верит мне ни на грош. Хотя, с другой стороны, в правду она тем более не поверит…»
Его отвлекло от раздумий прикосновение к плечу.
— Тятенька, вы выглядите столь несчастно, — произнес шепелявящий детский голосок.
— Что? — Шус опешил от первого слова, вначале он даже не понял, что говорят именно с ним. Что и не удивительно, он привык, что в лучшем случае с ним разговаривают на «ты», как с другом и равным, а в худшем, как со слугой или, как говорит Учитель «как положено общаться с нерадивыми учениками для воспитания из них настоящих людей» и попытки доказать, что он очень даже радивый никоим образом не помогали Шусу. Уж точно ему никто и никогда не говорил «тятенька» и «вы». Придя в себя, он ответил:
— А, нет, я просто задумался.
— Вы, наверное, думали о своей злой судьбе?
К нему обращалась девочка лет семи, не больше. У нее были черные волосы, заплетенные в хвостик и темная, но не черная кожа. Одета она была в потертый джемпер из-под которого торчала растянутая футболка и находящееся в столь же плачевном состоянии платье, одетое поверх джемпера..
— Да, примерно так. А что тебе надо, девочка?
— А я как в воду гляшу, вишу все твои горести и злоклюшения. Все знаю.
— Правда? — с наигранным удивлением поинтерисовался Шус.
— Хошешь узнать, што штет тебе в грядущем? — вопросом на вопрос ответила девочка.
— Давай, — согласился Шус.
— Тятенька, а ты руку позолоти, — четко потребовала девочка.
— А что, без позолочения никак? — еще больше изумился Шус.
— Никак, — уверенно согласилась девочка.
— А давай так, ты мне про будущее расскажешь, а я потом тебе ручку позолочу?
— Нет, тятенька, не получится так. Ведь оно не мне нушно, а для установления связи с по-ту-сто-рон-ним миром. Чтоб мне моя мама сказала, что будет с тобой.
— А ты, что сирота?
— Круглая, — девочка выдавила хоть и немногочисленные, но весьма натуральные слезы об безвременно ушедших родителях, — а дома братья и сестрички с голода пухнут, а дядя и совсем помирать собрался.
— Ну, хорошо, — согласился Шус.
Он полез в недра сумки в поисках мелких денег, о которых говорила Жаннет.
Конечно, он не верил в то, что какая-то маленькая девочка может предсказать будущее, притом, что и величайшие предсказатели его мира были способны лишь на выявления одной из вероятностей будущего. И в слова о голодающих родственниках тоже не поверил, он уже не дурак деревенский. Но ведь не от хорошей жизни она пошла на базар разговаривать малознакомыми «тятеньками», которые далеко не всегда такие добрые. И не его дело наставлять кого бы то ни было на путь истинный. К тому же… Во имя всех богов, где же эти деньги!
Для того, чтобы лучше рассмотреть недра сумки, он снял ее с лямки, перекинутой через плечо и поставил себе на колени. Наконец-то найдя искомые бумажки, которые жители этого мира почему-то считают деньгами, он отсчитал девочке от довольно объемной стопки, перетянутой резинкой, три бумажки с циферками пятьдесят и протянул девочке, после чего положил деньги обратно в сумку. У девочки расширились глаза, Шус сделал вывод, что дал слишком мало и дал ей еще две бумажки, после чего поставил сумку вместе с деньгами на ступеньку рядом с собой.
— Спасибо, тятенька, дай руку. — Шус протянул свою пятерню. Девочка развернула ее ладонью вверх и стала вдумчиво всматриваться в последнюю, водя по ней своим маленьким пальчиком, — а ждет тебя, тятенька, беда неминучая, неодолимая. Скоро тебя покраша постигнет великая… потому что, тятенька, дурак ты и лох дерефенский!
С этими словами девочка мгновенно развернулась и бросилась в море толпы. Шус вскочил, и как раз в этот момент мальчишка, такой же чернявый и в таких же обносках, вытянул через перила его сумку и кинулся в противоположную от девочки строну. Шус уже хотел бросить в них огненный шар, но вовремя остановил себя. Во-первых, он старался не пользоваться магией в этом мире, а во-вторых, на улице была прорва народа, да и убивать или калечить детей он тоже не хотел. Поэтому он ограничился выкриком: «держи воров!», на который никто и не подумал отреагировать, пробежкой длинной метра в три и заковыристым проклятием. После чего, с совершенно несчастным видом, рухнул все на ту же ступеньку, думая, где бы достать веревку подлиннее и люстру покрепче.
— Дурак, идиот, придурок чертов! — Жаннет колотила Шуса по голове откуда-то взятой газетой, свернутой в трубку. Она стояла на нижней ступеньке лестницы, Шус же на земле, так что их лица были на одном и том же уровне, вернее, были бы, если бы Шус не опустил голову вниз, стараясь не пресекаться взглядом с пламенным взором Жаннет, и не сжался, пытаясь врасти в землю, стараясь минимизировать урон, наносимой его голове страшным оружием. — Нет, подумать только, стоило отойти на пару минут и его уже ограбили.
— Но это была маленькая девочка… — попытался оправдаться Шус.
— Тем хуже! Тебя ограбила малявка?! — ничуть не смягчилась Жаннет.
— Но там был еще и мальчик. Пока девочка меня отвлекала, он сумку и стащил.
— Нечего сказать — злобная банда! И чем же тебя отвлекла маленькая девочка? Устроила тебе бесплатный сеанс стриптиза?!
— Нет, — совершенно серьезно ответил Шус, — предложила мне предсказать будущее, за деньги.
— Надеюсь, она предсказала долгую и мучительную смерть в недалеком будущем?
— Нет. Просто понимаешь, она была такая бедная, вот я и подумал…
— Ах, он еще и подумал, чтоб тебя!
— Подумал, что неплохо дать ей немного денег.
— Три тысячи чертей, зачем я нашла этого чертового дурака в этой чертовой шлюпке!
— Я…
— Заткнись!
Жаннет отвесила ему последнюю затрещину и, гневно сжимая газету в одной руке и ручку портфеля в другой, двинулась почти бегом по переулку в противоположную сторону от рынка. Шус осознал, что сеанс избиения закончился и мрачно подумал, что и с нею не пронесло в смысле соблюдения традиции получать тумаки от всех знакомых. Жаннет, между тем, уже почти исчезла в толпе, и он кинулся за ней, пока она не пропала окончательно.
Квартала через три Шус наконец-то решился поравняться с Жаннет, до этого он плелся в паре метров за ней и она даже не подозревала об этом. Вернее, надеялась, что этот «чертов придурок» остался там и она его больше не увидит. Однако, увидев «чертового придурка» сбоку от себя, она только гневно отвернулась, вздернув нос. Еще через два квартала Шус заговорил: