— О! Вот это совсем другое дело. Это — мой старый друг Фамбер, а не то унылое существо, с которым мне приходилось общаться последние несколько декад, — обрадовано заявил Холдар.
Особый разницы Шус не заметил, разве что количество восклицательных ноток в голосе учителя увеличилось, да мимика лица стала разнообразней. Впрочем, Шус не был уверен, понравиться ли ему новая, «правильная» версия учителя или нет. Судя по всему, что Шус слышал от Холдара скорее нет, чем да. Но Шус все рано не мог выбирать, так что он просто отправился собирать вещи, которые каким-то удивительным образом умудрились расползтись чуть ли не по всей гостинице, даже несмотря на то, что пробыли они в «Розовом пони» меньше суток.
Спустя минут двадцать сборов, которые, как это ни удивительно, увенчались успехом, учитывая то, что вещи Шус находил порой в самых удивительных местах. Например, еще как-то можно было объяснить тот факт, что дневник Энафара, который, если верить словам учителя, был ценен разве что на самую каплю меньше, чем все прочее содержимое всех библиотек во всех мирах, находился в туалете. Но как жезл Холдара оказался на чердаке, при этом имея такой вид, будто пылиться там еще со времен прадеда последнего, Шус никак не мог взять в толк. Но он не очень-то задумывался над этим. Его воображение целиком захватил туалет, в котором отыскалась летопись злодеяний волшебника-экспериментатора. Дело в том, что ничего подобного Шус до тех пор не видел. Конечно же он видел некоторую связь между этим помещением и двумя досками, закрепленными над выгребной ямой, глубиной метров десять, которыми он пользовался у себя в деревне. Собственно, если подходить к делу с сугубо практической точки зрения, то конструкция не претерпела почти никаких изменений. Главное слово здесь почти, которое включает в себя полную смену интерьера, цветовой гаммы и букета запахов. Вместо двух необструганных досок — кафельное кресло, имеющее форму, идеально повторяющую форму соприкасающихся с ним мест. Стены покрыты гладкой и красивой кафельной плиткой. В воздухе витает запах каких то цветов, на вкус Шуса — чересчур сильный, но все-таки довольно приятный. На двери — очередная картинка с животными.
Как бы ни было велико восхищение Шуса, которому в последнее время и вовсе приходилось прятаться в высокой траве, так как кустов в степях не водится, да и высокая трава встречается не так часто, как хотелось бы, пришлось обрадовать своих спутников новостью, что он собрался. Реакция оказалась противоречивой: в то время как Холдар заявил, что это отлично, учитель бросил на Шуса лишь испепеляющий взгляд. По-видимому, ему до сих пор казалось смерти подобным любое перемещение в пространстве. Спасло то, что нужно было еще прикрутить их пожитки на лошадей, что, естественно, пришлось делать опять же Шусу, которому помог мальчик-конюх. Как оказалось, у Ахлима все-таки обретались в штате слуги. На это занятие Шус потратил еще минут десять, после чего Холдар заметил, что они уже почти опаздывают.
Второпях они распрощались с хозяином «Розового пони», что оказалось не так-то просто. Гостеприимный трактирщик уверял, что караваны ходят через день, а у него осталось достаточно непочатых бутылок и небитой посуды, чтобы праздновать встречу еще, как минимум, декаду. Однако на этот раз все трое были единодушны в своем решении, что, как заявил Ахлим, заставит его орошать пыль у пол халата девять тысяч поколений, взамен тех дождей, что не прольются на его голову и голову его потомков до скончания времен. Судя по всему, он собрался почать все те бутылки в одиночку, если уж намеривался произвести столь феноменальные потоки слез, эквивалентные ливню.
— Нам и вправду стоит поторопиться, если мы не хотим опоздать — заметил Холдар, когда они отъехали от гостинцы на пару кварталов, — я ведь должен еще и продать наших лошадей. Конечно, я договорился и покупатель встретит нас у самого руфухиди, но все же…
— В таком случае нам стоило выехать часа на три раньше, — возразил Фамбер.
— О-оу… да ты прав. Фамб, ну ты же такой великий волшебник. Ты ведь можешь как-нибудь избавиться от всей этой толпы?
— Предлагаешь мне спалить базарную площадь? — невинно поинтересовался Фамбер. — Ну, если ты настаиваешь, то я не против. После этого пойла моя ненависть ко всему заграничному возросла раза в четыре.
— И как ты только проводишь всю свою жизнь в этом пропахшем насквозь заграницей Лендале. Не может же он напоминать тебе грязные улочки Позлани. — с наигранным ужасом в голосе воскликнул улфулдар.
— Представь себе, напоминает, — ничуть не смутившись, ответил волшебник.
— И все-таки, что насчет толпы? Может, ты мог бы нас просто всех переместить? Сейчас — здесь и тут же — там.
— Я бы мог телепортировать себя, если бы хоть как-то представлял себе место прибытия, но…
— Да что его представлять? — изумился Холдар. — Толпы народа, руфухиди, базар.
— Но я не могу телепортировать еще и вас, да еще вместе с лошадьми. Не то, чтобы это совершенно невозможно теоретически, но по некоторым причинам практического свойства…
— Ладно пусть так, — поспешил избавить себя от лекции Холдар, — а что насчет полетов?
— Полеты? Нет, нет никаких полетов. Ты видел, как болтаются мои ноги, когда я лечу? И постоянно мантия задирается.
— Ну так носи штаны, — посоветовал Холдар
— А я и ношу! Просто понимаешь… словом, ну не здесь же. Нельзя же мне летать посреди халифатского базара, — попытался возразить Фамбер.
— Нельзя? Это почему же? Ты хочешь сказать, что мы здесь в халифате такие дикари и не понимаем, что такое магия?!
— С каких это пор ты стал жителем халифата?
— С недавних. Или ты забыл, что я улфулдар славного халифа, пусть дождь прольется на его голову!
— А-а… ну раз так, то прости, — только и смог сказать Фамбер, пораженный столь рьяным патриотизмом эмигранта.
Тем временем их скорость катастрофически приближалась к нулевой, пока они не увязли в толпе окончательно и бесповоротно. Это не могло не радовать Шуса по той простой причине, что ему, в отличие от его спутников, пришлось идти пешком. Как ему объяснил учитель, из-за того что он, Шус, упустил свое транспортное средство, которое, по словам все того же волшебника, стоило денег. Он заявил, что Шус должен почувствовать свою вину за то, что его ограбили. Шус попытался убедить учителя в том, что он уже достаточно раскаялся, но Фамбер возразил, что ему виднее, когда Шус раскается по-настоящему. И поэтому Шусу придется идти пешком, вместо того, чтобы ехать на лошади позади Фамбера или Холдара. Шус был в корне не согласен с подобным раскладом, но почему-то в этом вопросе улфулдар был солидарен со своим старым другом, что ставило Шуса в безвыходное положение. Так что, когда они остановились вовсе, Шус мог только радоваться этому, потому как стоять рядом с лошадью учителя намного проще, чем брести за ней то и дело получая по лицу удары хвоста этой скотины.
— А что это за столпотворение, уважаемый? — обратился к одному из прохожих или вернее сказать стоящих Холдар.
— Да толком я сам не знаю, господин, пусть дождь прольется на вашу голову, — ответил молодой человек, завернутый в отрез белой ткани неопределенного покроя. Говорил он с довольно сильным акцентом, что было в общем-то, не удивительно. Наоборот, Шус уже довольно давно удивился, что почти все, с кем он сталкивался, без труда понимали его. Насколько он слышал, в далеких землях люди не умеют говорить на нормальном, человеческом языке, а этот город никак нельзя было отнести к пригородам «Задницы бога». Между тем молодой человек продолжал, — вроде как ведьму какую-то сжечь собираются.
— Сжечь ведьму? И это у нас, в благословенном халифате? — не поверил Холдар. — Но ведь у нас никогда никого не сжигали, к тому же ведьм.
В ответ мужчина лишь неопределенно пожал плечами и постарался как можно быстрее исчезнуть в толпе, подальше от чересчур любопытного иностранца.
— И все-таки это странно. Не принято у нас в халифате сжигать, — продолжал поражаться Холдар. — Забить камнями или затопать мамонтами — это я еще понимаю. Ладно бы, четвертование, но сожжение… ну не Кастрагон же здесь, в самом деле.