— Да, — ответил волшебник, выпрямляясь и наконец перестав суетливо стрелять глазами в поисках спасения.
— Уважаемый господин улфулдар, просил передать вам, уважаемый господин посол, вот это письмо, — с этими словами Дул-Дул-Еле протянул Фамберу записку на каком-то клочке бумаги.
Развернув ее, волшебник прочел:
«Прости, что мне приходится посылать за тобой, Фамб, но у меня просто нет времени на то, чтобы ездить за тобой. Так что посылаю этого молодого человека. Без сомнения Дул-Дул-Еле — самый сообразительный из моих подчиненных. Быстро соображает и даже, вроде бы рисует. Кроме того, он отлично знает историю дворца, да и всего города, так что, если тебе станет скучно, он мог бы покатать вас на мамонте. А скучно тебе станет несомненно. Не думаю, что каким бы то ни было образом удастся устроить аудиенцию, раньше чем через три декады, да и то только в том случае, если величайший из великих халифов Келхарского халифата, пусть дождь падает на его голову, не забыл о тебе.
Чуть не забыл, Еле прекрасно говорит на языке северных варваров. Так что для тебя не составит проблем понять его, Тюр-Тюр».
Фамбер сминал записку до тех пор, пока она не вспыхнула, рассеявшись пеплом по полу их номера. Еле при этом даже не моргнул.
— Что-нибудь еще? — спросил посол у гвардейца.
— Да, конечно же. Уважаемый господин улфулдар велел мне приобрести вот это, — на этот раз рузхард-хаар протянул волшебнику мешок, с виду казавшийся довольно тяжелым.
— Что это? — искренне удивился Фамбер.
— Уважаемый господин улфулдар предупреждал, что вы это спросите и поэтому он велел мне передать вам дословно: «Твоя мантия порядком поистрепалась, Тюр-Тюр, я уже молчу о той мешковине, в которую одет твой ученик. Так что я попросил Еле подобрать вам троим что-нибудь на его вкус. Как я тебе говорил, он сообразителен, так что я уверен, что его выбор будет соответствующим. И не забывай, Тюр-Тюр, дворец величайшего из великих, пусть дождь льется над его головой девять тысяч лет, не тот… — тут Еле запнулся. То ли содержание показалось ему несколько неподобающим, то ли воздух в легких закончился. — Э-э двор, в котором ты привык находиться».
— Так значит, это одежда? — сдержано спросил волшебник, наконец поборов желание произвести с посланцем Холдара то же, что он сделал с его посланием.
— Именно так, уважаемый господин посол. К сожалению, я не смог найти мантию. — Понимаете, у нас не носят подобной одежды. Даже наши волшебники… Но без сомнения, вашим спутникам их одежда понравится и без сомнения, она будет соответствовать вашему статусу.
— Так что ты ничего не купил для меня? — уточнил Фамбер.
— Нет, я взял на себя смелость купить то, что носят наши волшебники. Пусть дождь девять тысяч лет, не льется над моей головой, если я прогневлю вас.
— Не беспокойся, я даже и пытаться не буду надевать ее, чем бы она не была, — успокоил гвардейца волшебник.
— Боюсь, в таком случае вас могут не допустить во дворец, — печально ответил Дул-Дул-Еле, впрочем тут же поспешил объяснить свое заявление. Не подумайте, что я хочу сказать, что ваша одежда чем-то плоха… просто во дворце есть некоторые… правила.
— Ладно, ладно, я все понял, — торопливо ответил Фамбер. — Шус, ты тоже бери.
— А может не надо, учитель? Может я так, — одним из своих самых жалобных голосов попросил Шус.
— И разговора быть не может! — отрезал волшебник, — даже я — твой учитель готов пойти на жертвы. К тому же Холдар прав, ты и в правду одет, как деревенский оборванец.
Шус, которому вполне нравились его «лохмотья», которые он получил на свое тринадцатилетнее в наследство от одного из старших братьев, повесил голову и вытащил из мешка один из двух бумажных пакетов, оставшихся там, так как свой Втри уже забрала. Затем он отправился к одной из дверей. Выяснить, где находится его комната, или хотя бы одна из спален, Шус не успел. И, насколько он понял, уже не успеет.
Помещение, в которое он зашел, оказалось не спальней, а ванной комнатой. В целом она не отличалась о той, что он видел в шатре руфухиди, разве что своими размерами в целом и размерами ванной в частности. Последняя смахивала скорее на небольшое озеро или даже море.
Хотя Шус с трудом представлял, что такое море, все, что он мог с уверенностью сказать, так это то, что море много больше запретного озера Альмиуракаарра, которое находилось несколькими километровыми выше его Задницы бога. Как рассказывал дед Хылх, на дне этого озера жили злые духи. Эти рассказы подкрепляло то, что троюродный племянник Шуса утонул в этом озере, а с его дна то и дело подымались пузыри.
Поначалу Шус сомневался, не перепутал ли он свой пакет с пакетом Втри или же Рузхард-Хаар просто купил ему женский костюм. Если конечно это вообще не было отрезами ткани, из которых самому надо что-то сшить.
Впрочем за то, что это все же мужская одежда говорило то, что всех этих тряпок не хватило бы на то, чтобы хорошенько прикрыть грудь. А насколько успел заметить Шус, ни в Бахтир-Таль-Асе, ни в Келхар-Тал-Эш-Нале ни одна девушка не ходила с открытой грудью. Более того. По большей части женская половина носила на себе намного большее количество слоев ткани, чем Втри.
После непродолжительного изучения содержимого мешка, Шус выявил: один белый отрез ткани, шириной в полметра и длиной в три с половиной метра; одну керамическую плошку покрытую черной глазурью; одну черную жилетку без рукавов, отороченную золотой и серебряной тканью с разнообразными хвостиками и висюльками; один отрез ткани черного цвета чуть уже и раза в два короче белого с такой же, как и на жилетке золотой оторочкой; одни штаны белого цвета, длиной чуть ниже колена, в нижней своей части они сужались; одни шаровары, сделанные в том же стиле, что и жилетка; одну пару сандалий.
В очередной раз вздохнув, Шус начал переодеваться. Свою прежнюю одежду он аккуратно сложил в тот же мешок. Чем дальше, тем больше Шус подозревал, что все это — шутка Холдара. Конечно, прежде всего предназначалась она колдуну, но Шусу, да и Втри, как подозревал Шус, тоже досталось.
Наконец умывшись и одевшись, Шус вышел. Он был одет в сандалии, штаны, чьи концы торчали из под шаровар, придерживаемых черным отрезом ткани, который, как Шус понял, являлся поясом и жилетку на голое тело. Белому отрезу ткани и плошке он так и не нашел применения. Втри уже сидела на одном из мягких пуфиков или просто очень большой подушке, лежавшей в комнате. Нельзя было сказать, что она так уж рада смене гардероба, хотя до этого Втри несколько раз жаловалась, что ее блузка вконец испачкалась после недавних событий.
Впрочем Шус вполне мог понять ведьмочку, ведь на ней было одето почти то же самое, что и на нем, за исключением того, что под жилеткой все-таки была какая-то довольно плотно облагающая тело черная блузка с глубоким вырезом, заканчивающаяся в районе ребер, да голову венчал тюрбан, сооруженный, судя по всему, из такого же белого отреза ткани, что Шус держал в руках.
При виде Шуса, Втри, с криком «ах так», запустила в него что-то достаточно большое, чтобы быть тяжелым. Все произошло так быстро, что Шус не успел уклонится. На его счастье «что-то» оказалось всего лишь подушкой. Впрочем было бы старинно, если бы первым, что попалось под руку Втри, оказалась не подушка.
Больше Втри ничего не кидала в Шуса, лишь произнесла:
— Лал-каарс ра скрабатик Асуг-на Лал-каарс ра риверкааль ливааси Холдар маза ра рафалан.
Из слов Втри, Шус понял лишь имя Холдара, впрочем он подозревал, что Втри не жалеет Холдару долгих лет жизни, в течение которых на его голову будет беспрестанно литься розовый дождь счастья. К пожеланиям ведьмочки Шус прибавил демона под одеяло господина Холдара.