Не повезло.
Ох, человеческие глаза способны передать столько информации. Особенно те, в которых ненависть мешается с паникой.
Неожиданно он широко ухмыльнулся.
— Я чувствую себя лучше, сестра. Парни так переживают, что даже позаботились, чтоб я не свалился с постели, — он напряг мышцы, показывая ремни, которые стягивали его руки и ноги.
— Они сделали это, потому что я их попросила, — пояснила она спокойно. — Опыт.
Он перестал улыбаться.
— Какой опыт, а? Какой такой, сука, опыт?! — Он дернулся так, что заскрипели ремни, а постель едва не подпрыгнула.
Она подкатала правый рукав и показала ему. Он замолчал, глядя на отвратительный, рваный шрам, тянущийся от запястья до самого локтя. Будто выгрыз его зверь.
— Ногти и зубы, — пояснила. — Такие раны плохо заживают.
Он не ответил, глядя на ее предплечье.
— А тот, который это сделал? — произнес наконец.
— Я лупила его стулом, пока он не стал больше бояться меня, чем того, что магхосты оставили в его голове. — Она опустила рукав и спокойно улыбнулась. — Но обычно я предпочитаю молитву. Когда ты в последний раз был в церкви?
— Два… нет, три года назад.
Она вздохнула. Тяжелый случай.
— Ладно, начнем тогда с основ. Помнишь «Отче наш»?
Динамик передал вой сирены. Двадцать минут до контакта, пятнадцать до приема оглупителей.
Тридцатью километрами дальше полковник Стэнли Кон-Кавафа напряженно всматривался в экран. Фронт атаки выглядел как взрывная волна, катящаяся от дыры в стене туч со скоростью пары десятков километров в час. Она уже захлестнула первые окопы и с неизменной скоростью приближалась ко второй линии. Компьютеры в штабе висли, пытаясь зафиксировать, где и когда депрессионная волна сломается, но для полковника это не имело значения. Ни одна из волн пока что не добиралась дальше тридцати километров от точки входа, и он уже знал, что и эта не окажется исключением.
Первая линия укреплений внезапно озарилась светом. Тактические плазменные заряды силой в несколько килотонн выжрали пару квадратных километров перед окопами: знак, что наступающие приближаются. Пасходеры, миграчи и палколапы двигались за волной магхостов, чтобы стереть в пыль подавленных оглупителем солдат. И только после них придут калехи. По крайней мере так это должно было выглядеть в теории — на практике же армия в окопах не была брошена на произвол судьбы.
— Кто на первой?
Кон-Кавафа чуть не подпрыгнул на месте. Командующий линией Говарда генерал-лейтенант Джон Маннис похлопал его по плечу.
— Прошу успокоиться, господин полковник. Спрашиваю, кто усиливает первую линию?
— Мусаси, господин генерал. И двадцать три невписанных.
— Хорошо. А вторую?
— Бешеный Конь. И двадцать две пустышки.
— С третьей Завиша[1]?
— Согласно приказу. Плюс семнадцать.
— Хорошо. Резервы?
— Седьмая Броневая и Тридцать второй Гренадерский полк. Но не думаю, что нам придется вводить их в дело, господин генерал.
Они не смотрели друг другу в глаза, чтобы скрыть то, о чем каждый прекрасно знал. Не «не думаю», а «отчаянно надеюсь, что до этого не дойдет». Седьмая броневая дивизия имела статус полка неполной комплектации. Тридцать второй Гренадерский — неполного батальона. Треть от первоначальной численности. Конечно, они пребывали в полной боевой готовности — и можно было отдать им приказ. Только вот случись через несколько часов или дней следующая атака, бросать в бой, чтобы заткнуть вероятную дыру в линии фронта, будет уже некого.
Генерал снова хлопнул его по плечу, повернулся, сделал три шага к своему столу и замер.
— А почему у Бешеного Коня двадцать две? — Он оглянулся через плечо. — Еще вчера было девятнадцать.
Мгновенно он оказался у пульта полковника, ладони затанцевали между экранами. Картинка, транслируемая в реальном времени, менялась, линия обороны, согнувшиеся в эмбриональных позах фигуры солдат, темный, словно из мрака откованный абрис одной из пустышек Мусаси[2]. Гуманоидный облик, два с половиной метра высоты, острые грани броневых плит, едва обозначенные контуры лица. Последнее для того лишь, чтобы остальные солдаты лучше себя чувствовали и лучше реагировали на присутствие автоматов. Машина подняла руки, из обеих выстрелили потоки огня. На несколько секунд экран побелел, потом из сияния выплыл абрис трехметрового ежа, катящего по остекленевшей равнине. Была в нем сотня-другая длинных тонких ножек, и теперь они дымились. Серия из мелкокалиберного орудия ударила в середину твари, остановив ее. Генерал нетерпеливо махнул, и картинка исчезла, сменившись видом с камер второй линии.
1
Здесь и далее — имена знаменитых полководцев, часть из которых наверняка известна читателю. Однако позволим себе напомнить, что Бешеный Конь, или Неистовый Конь (1842 — 5 сентября 1877) — знаменитый военный вождь индейского племени оглала, входившего в союз племен лакота; прославился разгромом карательного отряда генерала Картера. Завиша Черный (1379–1428) — знаменитый польский рыцарь, образец и воплощение рыцарских достоинств, один из героев Грюнвальдской битвы. —
2
Миямото Мусаси Симмэн (1584–1645) — один из известнейших фехтовальщиков Японии, герой множества прозаических и кинематографических произведений. —