Как-то раз, всей огромной толпой мы завалились к Хагриду.
— Он печет шикарные кексы, — небрежно, между делом, сказал Драко парням. — Попросите их на пробу, не пожалеете.
Мы рассмеялись, а дурмсранговцы недоуменно переглянулись.
Хагрид был рад нашему приходу, но вот гости из другой школы его не особо обрадовали — как и многие люди, которые предпочитают, чтобы за них думали другие, он почему-то считал их злом и темными, нехорошими магами.
С Хагридом вообще с каждым годом становилось все сложнее и неинтересней общаться. Ведь ему не дали закончить даже третьего курса Хогвартса, и больше он нигде и никогда не учился! По сути, его кругозор достаточно ограничен, он любил мусолить всего несколько тем: о великом маге и человеке Дамблдоре, о моих родителях и о проклятых Пожирателях. Мир в его голове прост и понятен, как галлеон, у которого всего две стороны — добро и зло, хорошие маги и плохие. Полутонов, также как и оттенков, он не замечал. Да их для него просто не существовало! Книг он не читал, ничем действительно стоящим и дельным не увлекался.
Поэтому и наше общение сводилось к набору штампов и условностей. Драко, тот вообще не скрывал от нас пренебрежительного отношения к леснику, не любил к нему ходить и нынче пошел лишь для того, чтобы посмотреть на реакцию гостей.
Луна к великану относилась спокойно, но, в общем-то, безразлично. Она могла внимательно и терпеливо с ним общаться, но я бы не сказал, что это доставляло ей огромное счастье.
Невилл уже давно поумнел и восторженные разговоры Хагрида об Ордене Феникса, о Френке и Алисе Лонгботтом воспринимал совсем не так, как на первом курсе. Хагрид был твердо уверен, что все они прекрасные и умные люди, фактически отдавшие жизни за действительно важные вещи. Вот только Невилл не торопился принимать всё на веру. Да, его родители уже долгие годы находятся в бессознательном состоянии, но почему их руководитель не пострадал и вообще не принимал участия в этих стычках, которые громко прозвали Первой Магической войной? Почему так много «скользких» тем и неприятных, с душком секретов? Почему «великий» Дамблдор, если он такой умный и могущественный, лично не предпринял ни одной попытки, чтобы просто уничтожить Воландеморта?
Влияние бабки Августы, не переносившей Дамблдора от слова совсем, беседы со мной, общение с Малфоем — все это неизбежно сказалось на нашем друге.
Гермиона, которая раньше так любила и всячески поддерживала Хагрида, начинала понимать истинное положение дел. Как-то раз она даже заметила, что «Хагрид простой, как молоток».
Нет, мы его не бросали и даже, как могли, поддерживали, постоянно интересуясь здоровьем, настроением, общим положением дел и не забывая дарить подарки и напоминать о себе. Просто говорить нам стало не о чем. Единственное, в чем Хагрид был по-настоящему хорош — это всяческие магические твари и создания. Да, в этой теме он действительно был крут и обладал зачастую такими знаниями, которые не в каждой книге можно найти. Здесь он был как ходячая энциклопедия.
Другое дело, все эти сведения еще надобно из него как-то достать, а с учетом того, что он не умел говорить кратко и по существу, все это превращалось в сущую муку.
Вот так и получилось, что надежный, добрый, но простой и наивный великан не стал для нас тем, кем он стал для канонного Золотого Трио. Наверное, все же не такой я и хороший человек, как стараюсь казаться. Похоже, я так и не научился жертвовать собой и своим временем для людей, подобных великану. А ведь он желает мне лишь добра. По-своему, зачастую слепо и не очень продуманно, но желает.
— Серьезный мужик, — заметил Мстислав, когда мы покинули его избушку.
— Только нас он явно недолюбливает, — констатировал Гордей.
— Да, есть немного, — согласился Малфой. — Он и ко мне так же относится. Не все умеют нормально думать.
— Вообще-то мы удивлены, — Мстислав понизил голос и неожиданно разоткровенничался. Хотя, посмотрев на лица остальных дурмстранговцев, я понял, что они об этом говорили, размышляли и решили донести до нас некоторые идеи. — Нам Каркаров говорил, что здесь одни враги, здесь Дурмстранг ненавидят и презирают, считая его прибежищем нечисти и чернокнижников… А оказалось все немного иначе.
— Драко прав, адекватно думают не все. Но нормальные люди нормально к вам относятся, — успокоил я.
— Да, это нас порадовало, — он остановился, дотронулся пальцем до переднего зуба и попробовал его покачать. — Кстати, Драко, спасибо за совет с кексами. Я в этой избушке на всю жизнь зарекся вот так что-либо кусать. Одно дело проверка на различные приворотные зелья и отраву, а совсем другое на твердость еды — к ней я оказался не готов.
Мы все покатились со смеху.
В один прекрасный день Макгонагалл объявила, что двадцать пятого декабря состоится Святочный Бал. И я сразу понял, что пора мне принимать решение.
Оно далось непросто. Я, как участник турнира, обязан прийти на бал со спутницей. Вот только кого выбрать? Гермиону, Луну или Джулию?
Это серьезная проблема. И кого не выберешь, двое других останутся недовольны. Нет, я не считал себя первым красавцем и самым завидным парнем Хога, но все же был уверен, что они рассчитывают и ждут, что возможно я приглашу кого-то из них.
Джулия очень милая и чуткая, но с ней я провожу меньше времени, чем с остальными, да и отношения у нас не такие близкие. Она просто вызывает симпатию, и всё. Но у меня много кто ее вызывает! Поэтому ее я исключил первой.
Герми, конечно, прекрасная девушка, и первые два года она, несомненно, являлась, наряду с Драко, самым близким человеком. И случись бал на первом или втором курсе, я бы, не сомневаясь, позвал ее с собой. И лишь в последний год другой человек, в своем обычном и неповторимом стиле, незаметно и тихо, начал значить для меня все больше.
С Луной мне как-то легко и просто, хотя две другие подружки ей ни в чем не уступают. Все они дети, но Лавгуд не совсем ребенок.
Мне нравились спокойная сила и внутреннее достоинство Луны. Она не надоедала своим мнением, но всегда его имела. Она не пыталась играть роль “первой скрипки”, но занимала ту позицию в обществе и коллективе, которую сама себе выбрала. В этом плане, она была противоположностью яркой, скорой на слово и дело Гермионе.
Короче, надо решаться. Я мужчина, а нормальный мужчина всегда сам принимает решение и готов к его последствиям. Если я сам для себя не решу, то просто упущу время, и возможно, лишь все испорчу. Тем более, это все же бал, событие хоть и не рядовое, но и не сравнимое с предложением руки и сердца. И Бал я расцениваю больше как дружеский жест. Хотя девушки, уверен, со мною не согласятся.
Если вспомнить канон, Поттер пошел на бал с Парвати, а Невилл с Джинни Уизли, и это никак не помешало им все переиграть спустя некоторое время.
В тот же вечер я официально пригласил Луну Лавгуд на Бал.
— Очень приятно, Гарри, — у нее неожиданно покраснели щеки. — Я с радостью его принимаю.
— Отлично, — я признательно пожал ей руку.
Потом аккуратно, между делом, я сделал так, что через Драко все об этом узнали. Делал я это не из тщеславия, а для того, чтобы Герми, если получит от кого-то предложение (а такая красавица его обязательно получит), решала бы все сама, а не ждала моего слова.
Герми внешне ничем не показала свою обиду и грусть, но я видел, что как минимум у нее кошки на душе скребутся, и похоже, несмотря на свой характер, она плакала ночью.
Эх, ну вот что я могу здесь поделать? Только извиниться от всего сердца, что не оправдал надежд. Выбрал бы ее — Луна бы обиделась.
Что, собственно говоря, я и сделал. Я извинился, и мы долго говорили о жизни. Кажется, ей стало немного получше. Самое главное, черная кошка между нами не перебежала.
Макгонагалл устроила небольшую демонстрацию, рассказывая нам о бальных традициях, а затем пригласила Рона Уизли на танец и на его примере стала объяснять, как надо вальсировать.
Рон покраснел под цвет своих волос, да и двигался он как увалень. Не сумев сдержать улыбки при таком зрелище, я вдруг сообразил, что и сам его не лучше.