Бобби смотрит на котел, как Трелони — на свой оракул, и кажется, что ему знакомо то состояние медитации, которое заставляет жреца произнести великое прорицание.
Мы знаем, что Бобби умеет читать человеческие мысли — может ли он читать мысли котла?! Казалось, котел с ним общался. Казалось, котел сам выбирает технологию и ингредиенты, а Бобби только внимательно слушает и спрашивает его разрешения относительно того или иного предмета.
Когда в начале урока Слагхорн дал задание, ученики бросились листать учебники, схватились за котлы, стали быстро варить по рецептам — а Бобби вообще не открыл учебник. Сначала он просто сидел, как сидел с начала урока, прикрыв глаза; через какое‑то время он неторопливо начал собирать ингредиенты — то брал в руки, то что‑то откладывал… Компоненты в его руках нарезались словно сами собой, так бережно, с такой тонкостью и точностью, словно он работал под беззвучную, ему одному слышимую музыку.
Он опускал в котел магические вещества, а котел с ним разговаривал — не человеческим языком, а языком разноцветного пара, бликов, прозрачности, аромата, дымков…
Урок близился к концу, у других учеников от котлов валил мощный дым, но не у Бобби. Ведь он потерял столько времени в «медитации»! Он настолько позже начал, что, по нашему мнению, безнадежно отстал. У него дымок еле теплился и был совсем другого цвета. И тут Бобби немного задумался, подошел к шкафу ингредиентов Слагхорна, высыпал оттуда в котел какую‑то песчинку. Котел вздохнул, томно чихнул и выпустил в воздух сияющий звездочками голубой пар.
Именно так полагалось выглядеть зелью на завершающей стадии.
У других учеников и близко к этому этапу не было.
— Роберт, у Вас уже готово? Браво! — вскричал Слагхорн.
Миссис Норрис подумала, что только что видела чудо. Бобби не делал рецепт ни по какому учебнику, а создавал его прямо на наших глазах. Мы все присутствовали на процессе сотворения. То, что Бобби сделал, была моментальная импровизация.
— Десять баллов Слизерину! — объявлял Слагхорн.
Бобби кивнул и отвернулся от котла. Казалось, он возвращается из мира грез на грешную Землю.
И тут кошка увидела, как у Бобби за спиной шушукаются о чем‑то четверо мальчишек. Миссис Норрис узнала их: это были четверо друзей с Гриффиндора. Фред Уизли, Нилус (простите, Найл) Олливандер, Гарри Буллер и Гарри Тайгер. Фред скорчил кошке рожу, подскочил к Боббиному котлу и бросил внутрь сушеную жабью шкурку.
Спустя мгновенье мерцающие звезды над котлом пропали. Котел заволокло бурым дымом, зелье в нем свернулось и отдавало тухлыми яйцами.
Вспомните, ведь Бобби еще не успел взять из котла образец. Он не сдал зелье на проверку на учительский стол!
Слагхорн стал грозно осматривать класс.
— Уизли, Олливандер, Буллер и Тайгер, как всегда, — проворчал Слагхорн. — Все четверо — по пять баллов с Гриффиндора, а еще вы подойдете ко мне и отнесете своему декану записку, которую я сейчас напишу…
Озорники потупились.
— Роберт, я выставляю Вам «Превосходно» и никаких образцов мне не надо, — изрек Слагхорн.
Бобби стоял над котлом побледневший, сцепивши ладони так, что в них не было ни кровинки.
— Спасибо, профессор… Но урок еще не кончился. У меня еще есть время… Я думаю, что я — я попробую всё поправить.
Слагхорн развел руками:
— Как хотите, Роберт. Если Вы это сможете — что ж, плюс еще десять баллов.
— Спасибо, профессор, — сказал Бобби и снова ушел в себя.
Миссис Норрис стала свидетелем еще одного чуда — зелье стало надлежащего вида. Оно не было таким совершенным, как прежде, но очевидно состоятельным. Правда, оно задержало Бобби на десять минут позже звонка.
Мссис Норрис уходила с урока, переполненная чувствами. Она никогда не думала, что зельеварение может быть таким …красивым.
Поэтому же Тетушка проследила, чтобы четыре шутника донесли записку до мисс Витч. Мисс Витч задержала их на пару грозных минут, а ведь то была самая неподходящая для задержек перемена — обеденная!
Наконец, Витч их отпустила, и кошка проследовала за опоздавшими до самой столовой.
Четверка плюхнулась на свои места за гриффиндорским столом…
И тут же вскочила, огласив окрестности диким воплем.
На их местах было заботливо разложено четыре больших и недовольных жука–оленя. Жуки сердито щелкали челюстями.
Очевидно, жуков заколдовали так, чтобы они были неподвижны и невидимы, пока не дождутся назначенной жертвы.
— Грейнджер, минус двадцать Слизерину, — не глядя сказала Витч.
В холле школы двадцать изумрудов в часах Слизерина сорвались с места, чтобы составить компанию двадцати бриллиантам Гриффиндора, только что снятым Слагхорном.