– Благодарствую, ваше благородие, – Мишка заставил себя снова поклониться. – Дозвольте идти?
– Ступай, братец, – милостиво кивнул голова.
Уже за дверью Мишка услышал, как городской голова вдруг поинтересовался, почему Мишка был без шапки, на что майор со знанием дела поведал, что в тайге шапка только мешает и промысловики носят их только зимой.
«Много ты знаешь, пьянь», – фыркнул про себя Мишка.
Спустившись к бричке, парень остановился и принялся задумчиво оглядывать небольшую площадь. Вышедший следом за ним урядник, расправив усы, устало спросил:
– Ты чего высматриваешь, Мишка?
– Смотрю, где тут у них книги продают. Раз уж оказия случилась сюда попасть. Да еще и с деньгами.
– Вон, возле булочной, лавка букиниста стоит, – небрежно кивнул урядник в нужную сторону.
– Николай Аристархович, вы меня не обождете несколько минут? – решившись, спросил Мишка. – Я сейчас в ту лавку загляну, а потом в булочную. Там пряников да калачей возьмем и поедем ко мне чай пить.
– Ты никак решил книжек купить? – удивился урядник.
– Карту посмотреть хочу, – не стал скрываться Мишка.
– Какую еще карту? – удивился урядник.
– Да хоть какую. Я уж не знаю, с чего начать, чтобы память себе вернуть, – подпустил сиротскую слезу Мишка.
– М-да, ну, пошли, посмотрим, что у тебя получится, – крякнув, согласился урядник.
– А вы уверены, молодой человек, что понимаете, как правильно читать карту? – с заметной ехидцей поинтересовался пожилой мужчина в круглых очках. – И вообще понимаете, что это такое?
Мерцающий свет свечной лампы отбрасывал странные блики на его голой как коленка голове.
– Ну, я уж как-нибудь, – буркнул Мишка, едва сдерживаясь, чтобы не нахамить.
«Ты карту толковую покажи, а там я тебя удивлю до полного офигения», – подумал он.
– Ну-ну, – снова ухмыльнулся дедок и выложил на прилавок солидный фолиант. – Извольте-с, юноша.
– Благодарствую, сударь, – прошипел сквозь зубы Мишка, аккуратно откидывая тяжелую обложку.
Предложенный стариком атлас и правда для текущего времени был отличного качества. Точно прорисованные границы государств, дороги и даже изгибы рек. Перевернув фолиант, Мишка раскрыл последнюю страницу и понимающе вздохнул. Атлас был изготовлен во Франции. Быстро пролистнув несколько страниц, он буквально впился взглядом в европейскую часть страны и едва не выкрикнул: «Не мой мир!» Эта мысль била в его мозгу набатом.
– Ты чего, Мишка? – вдруг раздалось над ухом.
– А? Нет, ничего. Голова закружилась, – прохрипел парень осипшим горлом.
– То-то я смотрю, побелел весь.
– Так что, молодой человек, вы увидели, что искали? – не унимался дедок.
– Нет. Это французский атлас. А мне бы хотелось взглянуть на генштабовскую трехверстку местных земель, – не сумел удержаться Мишка, повергнув старика в изумление такими познаниями.
– Это, простите, где же вы такую карту видели? – насторожился тот.
– А у землеустроителей, – нашелся парень и поспешил свернуть разговор. – Пойдемте, Николай Аристархович. Домой пора. Да и отдышаться мне нужно. Что-то и вправду поплохело. Благодарствую, сударь.
С этими словами он вышел из лавки и, прислонившись у входа к стене, сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться. Но перед глазами все еще стояла карта европейской части России, да и всей Европы. Самые приметные границы государств были другими. К примеру, та же Италия здесь выглядела не сапогом, а толстым аппендиксом, косо прилепленным к материку. Британские острова являлись бесформенной кляксой, а пролива Босфор вообще не было. Вместо него была только условная граница, проведенная на воде.
Вышедший следом за ним урядник откашлялся и негромко прогудел, словно шмель-переросток:
– Так ты чего искал-то, Мишка?
– Ничего, Николай Аристархович. Просто ищу, что поможет память вернуть. Да, видать, не судьба пока, – вздохнул парень. – Ладно. Бог с ним. Пойдемте в булочную. Хочу к чаю всякого купить, тетушку порадовать. Да и мы с вами заслужили, – добавил он, лукаво усмехнувшись.
– Гм, ну, так-то оно да, – несколько смутившись, степенно кивнул урядник.
Едва переступив порог булочной, Мишка едва не захлебнулся слюной. Запах свежайшей выпечки, корицы, ванили и других специй едва не лишили его остатков разума. Оставив у дородной продавщицы почти полтора рубля и набрав полную сумку всяких вкусностей, Мишка усилием воли заставил себя прекратить этот разврат и, рассчитавшись, вышел на улицу, неся холщовую сумку словно величайшую ценность.