— Нет.
— Понятно, — сказал Джейк. Нет, он не будет тем, кто сообщит это своей матери. Если отец пришел просить об этом, он может отправляться на прогулку по муниципальному пирсу в Санта-Монике.
— Я не прошу тебя сообщать ей эту новость, — бросил его отец почти нетерпеливо. — Я даже еще не просил ту женщину стать моей женой.
Джейк поднял брови.
— Мне бы хотелось, чтобы ты встретился с ней, — продолжал полковник с тем же неловким видом, с каким вошел в кабинет.
— Что-то не представляю, какое имею к этому отношение я, — заметил Джейк.
— Ты мой сын, — ответил отец. — Я кое-что узнал о жизни, хотя это было непросто. — Он смотрел в окно, как будто видел что-то, увлекающее его куда-то в прошлое или, возможно, в будущее. — Это равносильно тому, как будто мне в голову вбивают гвозди. — Он улыбнулся. — Я не знаю, сможешь ли ты научить старого пса новым трюкам, но я намереваюсь узнать.
Джейк не понял, что имеет в виду отец.
— Что-то я не уверен, что понимаю вас, сэр.
Отец махнул рукой:
— Ну, например, вот это. Тебе нет необходимости называть меня «сэр». Я не твой командующий офицер.
Джейк чуть не вывалился из кресла. По крайней мере ему так показалось, хотя он знал, что никак не выдал своей реакции.
— Да, сэр, вы не мой командир, — сказал он. — И возможно, я не сумею обучить старого пса новым трюкам.
Вся его жизнь проходила под эгидой военной карьеры отца. Большую часть времени отец отсутствовал, но в те месяцы и недели, которые он проводил дома, служа в очередном гарнизоне, Джейк, разумеется, был хорошим солдатом, а его отец командующим офицером.
— В любом случае мне бы хотелось, чтобы ты встретился с моей будущей женой.
Джейк взглянул на дверь и встал. Ему придется отказаться от маникюра и поспешить на встречу, которая состоится за ленчем.
— Она в приемной?
Отец встал.
— В приемной? Нет, конечно, нет. Она у себя дома. Я буду там на Рождество и хотел бы, чтобы ты тоже приехал.
— Сейчас середина декабря, — сказал Джейк. И с каких это пор Рождество стало важным для его отца? Пальцев одной руки было бы достаточно, чтобы сосчитать, сколько раз отец был дома на этот праздник. Кроме того, только вчера Джейк приказал своему помощнику забронировать поездку на двоих на греческие острова. С другой стороны, сейчас везти куда-то Лилли было бы ошибкой. Она стала чертовски прилипчивой. К тому же она с сентября намекает, что на Рождество хочет кольцо. Может быть, удивить ее поездкой в Грецию было и не такой уж хорошей идеей. Он уже представлял сцену, когда она поймет, что не будет не только кольца на Рождество, но и, как он все время говорил ей, вообще никогда никакого обручального кольца.
Джейк Портер был убежденным холостяком.
— Я знаю, что осталось уже очень мало времени, — сказал отец. — Это одна из причин, почему я прилетел сюда, чтобы попросить тебя лично. — Он помолчал и скрестил руки на груди. — Пожалуйста, Джейк. Это важно для меня. Для нашей семьи.
Джейк смотрел на свои мокасины от Гуччи двенадцатого размера. Потом перевел взгляд на туфли отца того же двенадцатого размера. Никогда прежде отец не просил его ни о чем таком, что имело отношение к вопросам семьи и брака. О, конечно, отец устроил бы ему выволочку, если бы у него были плохие оценки или если бы он задержался после комендантского часа. Но сейчас интонация отца была такой, какой он никогда в жизни не слышал.
Он отделается от Лилли, объяснит ей, что ей придется провести Рождество без него. Брать ее с собой на семейное событие было бы Невероятной глупостью.
— Хорошо, — сказал он. — Я сделаю это. Скажи, где и когда, и я там буду.
Отец протянул руку, и Джейк пожал ее. Оба сохраняли спокойствие, но облегчение на лице его отца было очевидным. Джейк чувствовал неприятный холодок в животе. Он не знал, что и думать о признаках повышенной чувствительности, замеченной в твердом, как скала, отце.
— Спасибо, — сказал отец, поворачиваясь, не глядя на Джейка, к двери.
— Детали, — сказал Джейк. — Где живет твоя дама?
— В Дулитле, — ответил полковник.
Джейк не мог скрыть охватившего его беспокойства. А он еще гордился своей способностью сохранять «покерное лицо». И обговаривать все условия договора прежде, чем соглашаться на него!
— Который в Арканзасе? — смог выговорить он. Отец кивнул и улыбнулся:
— Иронично, не правда ли?
В мозгу Джейка всплыло несколько других прилагательных, но он промолчал.
— Позже я скажу тебе больше, — сказал отец. — Я знаю, как ты не любишь опаздывать, а я заметил, что ты как минимум один раз взглянул на часы. Прилетай в Литл-Рок за неделю до Рождества. Скажешь мне время приезда, и я встречу тебя.
Джейк кивнул.
— Да, сэр, — ответил он почти шепотом. Меньше всего ему хотелось проводить Рождество и даже любой другой день года в Дулитле. Но он никогда не брал назад свое слово и не будет делать, этого сейчас.
Его отец небрежно козырнул, и через мгновение его уже не было.
Джейк долго смотрел на то место, где только что стоял его отец, а потом подошел к стеклянной стене за своим письменным столом. Он сунул руки поглубже в карманы и моргнул один раз, потом еще. В его сознании возникли шелковистые темные волосы, обрамляющие самые прекрасные зеленые глаза, какие он видел в своей жизни.
Он заставил себя смотреть на вид из окна, а не на образ в своем мозгу.
Воздух был чист после ливня, который прошел утром, когда он ехал на работу. Несколько облаков венчали пики гор Санта-Моники. Офис Джейка занимал верхний этаж одного из старых небоскребов Лос-Анджелеса. С места, где он сейчас стоял, раскинувшийся внизу город сверкал, как россыпь драгоценностей.
В такой день, как сегодня, было легко любить его приемный родной город. Приемный? Черт, это было единственное место, где он прожил больше трех лет подряд.
Как кадровый офицер, полковник проводил годы в командировках по всему миру, покидая своего сына и мать Джейка в разных городах и городках, с друзьями, или родственниками, или с другими семьями военных, готовыми приютить их. Очень редко он брал свою семью в те места, куда его направляли.
Их оставляли на время, как багаж, в скучных местах, о которых Джейку не хотелось бы помнить, в то время как его отец уезжал воевать. В один прекрасный день его мать решила, что с нее достаточно, и ушла.
Ариэль Портер не была рождена женой военного. И матерью тоже. Она определенно не была той мамочкой, которая встречает тебя с молоком и печеньем после школы или знает, как перевязывать разбитые коленки.
Джейк подошел к столу и, упав в кожаное кресло, откинул голову и положил ноги на стол. Он смотрел в окно на прекрасный вид, но вместо синего неба и горных вершин перед его глазами стоял образ девушки с глазами больше ее лица, девушки, которая была вся руки и ноги, как щенок, не доросший до своего тела. Когда он думал об Арканзасе, он думал об этом лице. И разумеется, как гром, следующий за молнией, пришла мысль, которая была как удар в живот, и он услышал внутренний голос, повелевающий ему никогда не отдавать свое сердце, чтобы его не затоптали в грязи на дорогах жизни.
Каковы были шансы его отца встретить в тихой заводи Дулитла женщину, на которой он хочет жениться? Он помнил, как однажды его отец примчался в город, чтобы забрать его, после того как узнал, что Ариэль оставила их сына у дальней родственницы, а сама поехала в турне с концертами народной музыки и не сообщила ему об этом. Он дал Джейку время собрать одежду и книги и увез его в место своего назначения под Берлином, не дав шанса никому из знакомых Джейка узнать, что тот уезжает. Нет, в ту поездку полковник не мог встретить никого, о ком бы у него сохранились нежные воспоминания и кого бы он мог вернуться искать. Джейк ни на секунду не поверил бы в такую возможность.
Он провел то лето в Германии с отцом, а потом поехал в колледж в Штатах.
Джейк опустил ноги на пол с глухим стуком, достаточно громким, чтобы прогнать мысли, к которым не хотелось возвращаться.
Пора было заняться делами. Пора было избавиться от воспоминаний, которые только отвлекают от дел. Индикатор его голосовой почты ярко горел. Кому-то он нужен. Черт, половина музыкального мира хочет поговорить с ним. А он только что согласился отправиться в Арканзас. Он потянулся к телефону.