— Мы с Уивером уже давно друзья. Это правда. Он отличный, — сказала Харриет, подбирая слова. — Он всегда был рядом со мной как друг. И они с Донни были лучшими друзьями.
— Да-а, — сказал Зак. — Ты только что три раза сказала «друг». Что это дает?
Стоящий перед ними мужчина вынул холодную сигару, изо рта и жадно посмотрел на нее, без сомнения, решая, не зажечь ли ее. Очевидно, решив этого не делать, он снова сунул сигару в рот. Очередь продвинулась вперед. Как могла Харриет объяснить сыну то, чего сама не понимала?
— Вы, ребята, что, поссорились?
— Мы не ссоримся, — ответила Харриет, выпалив эти слова скорее, чем собиралась.
Зак пожал плечами.
— Большинство родителей моих друзей все время ссорятся. — Он посмотрел в сторону, на дорожную пробку из машин и такси. — Я не помню, чтобы ты и Донни когда-нибудь ссорились.
— Мы и не ссорились, — ответила Харриет. — И только чтобы прояснить ситуацию, мы с Уивером друзья, а не любовники. — Харриет думала, что Зак понимает, но, возможно, лучше, чтобы она сказала это прямо.
Он снова пожал плечами:
— Да все равно. А мы не могли бы просто сесть в его самолет и забыть об этой теме?
Харриет уперла руку в бок.
— Ты не веришь мне, да?
— Это не важно. Ты можешь спать с кем хочешь, — сказал Зак, возвышая голос.
Лысый мужчина повернул голову вправо.
— Это не ваше дело, — сказала Харриет. Голова мужчины резко повернулась вперед.
— Зак, для меня это имеет значение, — сказала она. — Мне важно, чтобы ты верил мне. Когда я говорю, что Уивер и я друзья, я имею в виду именно это. Мы с ним мужчина и женщина, которым нравится общество друг друга.
Опять это пожатие плечами, сводящее ее с ума.
— Да мне-то что, — сказал он. — Только если вы не любовники и не поссорились, напомни мне, почему мы стоим тут и отмораживаем себе задницы в этой очереди, вместо того чтобы лететь на личном самолете Уивера?
— Потому что Уивер попросил меня выйти за него замуж, — ответила она.
Лысый мужчина обернулся.
— Мазел тов![2] — сказал он с улыбкой.
— Очередь движется, — сказала Харриет, жестом предлагая ему продвинуться вперед.
— Так вот почему он не едет в Дулитл с нами? — спросил Зак, двигая свою сумку еще на несколько дюймов вперед.
— Потому что я разозлилась на него, — ответила Харриет, удивляясь горячности в своем голосе.
Зак поднял бровь.
— Это все сложно, но главное то, что он ушел и все испортил. Он нес какую-то чушь о том, что ходил к медиуму. Очевидно, она сказала ему, что он в течение месяца должен жениться. Так что ему вдруг пришло в голову, что он уже много лет влюблен в меня и нам ничего не остается, как полететь в Лас-Вегас и соединиться узами брака по пути в Арканзас.
— Он неплохой парень, — сказал Зак. — Он три раза был на обложке «Роллинг стоун».
— Это вряд ли хорошая рекомендация для отчима, — сказала Харриет. — Кроме того, у меня вообще нет намерения снова выходить замуж.
Зак опустил взгляд на свои кроссовки двенадцатого размера.
— Из-за меня?
— О нет, дорогой, — возразила Харриет, с трудом удержавшись, чтобы не похлопать его утешающе по плечу. — Просто для меня это маловероятно.
Зак переступил с ноги на ногу. Он посмотрел вниз, потом поднял глаза и сказал:
— Все в порядке, мам, если это случится. Я могу с этим справиться.
У Харриет перевернулось сердце. На этот раз она все-таки протянула руку и обняла его, сразу же отпустив, чтобы не смутить его.
— Ты особенный ребенок, ты это знаешь? Спасибо тебе, но после смерти Донни я знала, что больше не выйду замуж. У меня есть мое искусство, и у меня есть ты. Плюс друзья, слава и деньги. Что еще нужно для жизни?
Зак наморщил лоб.
Мужчина перед ними подошел к стойке. Он отдал свой паспорт клерку, потом остановился и обернулся. Из-под кустистых седых бровей он посмотрел на Харриет с печальной улыбкой на лице:
— Ради вашего блага я надеюсь, что вы найдете ответ на этот вопрос.
— Что вы хотите этим сказать? — не смогла не спросить Харриет.
Он похлопал по левой стороне груди своего верблюжьего пальто.
— Все деньги и слава в мире не значат ничего, если нет любимого, с кем их разделить.
Зак внимательно посмотрел на него.
— Пожалуйста, сэр, — сказал клерк. — Два чемодана зарегистрированы до Лос-Анджелеса.
Мужчина взял бумаги и дал ему на чай.
— Я еду домой к жене, с которой мы женаты вот уже сорок девять лет, — сказал он. — Хотелось бы мне, чтобы и вы были так счастливы.
— Спасибо за ваше мнение, — сказала Харриет, желая, чтобы он оставил его при себе. — А вы могли бы бросить курить. — Она подала свои документы другому клерку, и Зак последовал ее примеру. Ее сын проводил мужчину, входящего в терминал, задумчивым взглядом.
Сдав багаж, Харриет и Зак вошли в терминал. Она стянула шарф и перчатки. Держа руки в карманах куртки, Зак сказал:
— Ни фига себе — быть женатыми столько лет! Я не могу даже нравиться девчонке достаточно долго, чтобы она сказала мне свое имя.
Харриет понимала чувства Зака, но ей было трудно поверить, что все подряд девушки не увлекаются ее красивым сыном.
— Ты уверен, что они не посылают тебе сигналов, которые просто трудно заметить?
— Чё ты хочешь сказать?
— Что, — поправила Харриет. — Что я хочу сказать? — Она огляделась по сторонам, ища ближайший кофейный киоск. После всей этой спешки оказалось, что их рейс задерживается.
— Я это и говорю, — сказал Зак, так и не вынув руки из карманов.
— Ммм, — протянула Харриет, решая, стоит ли переходить к уроку речи и грамматики, когда Зак поднял такую личную тему. — Некоторые девушки не знают, как дать парням понять, что им ужасно хочется с ними познакомиться. Поэтому они ведут себя так, будто это их совершенно не интересует, надеясь, что это заинтригует парня.
Объявление по системе громкой связи заглушило ответ Зака, но она видела, как он округлил глаза. Харриет отступила, пропуская груженную чемоданами тележку.
— Есть девушки, которые кокетничают с парнями, но это все, что они делают. На самом деле они не хотят быть пойманными.
Зак остановился.
— И то и другое глупо. Почему они не могут просто сказать, чего хотят?
Харриет посмотрела на сына, жалея, что не обладает достаточной мудростью.
— Знаешь, девушки говорят о парнях то же самое.
— Если бы мне понравилась девушка, я бы сказал ей, — произнес Зак.
Харриет заметила кофейный киоск.
— Горячий шоколад?
— Кекс тоже было бы неплохо, — ответил он.
Они встали в очередь, и Харриет ждала, что Зак скажет что-то еще, гадая, имеет ли он в виду какую-то конкретную девушку.
— Среди твоих друзей ведь есть девушки, — проговорила Харриет после долгой паузы, в то время как Зак расстегивал молнию на куртке.
— Конечно, — сказал он. — У всех есть.
Харриет заказала напитки и черничный кекс. Они нашли местечко у стойки, немного загораживающей их от снующих туда-сюда пассажиров. Объявления громкоговорителей тонули в общем шуме. Родители тащили кричащих детей; бизнесмены в деловых костюмах выкрикивали приказания в мобильные телефоны; женщина в парандже кормила из бутылочки младенца, семеня за мужчиной в пиджаке от Армани.
Зак ел, а Харриет смотрела на снующую мимо толпу, ища возможности возобновить прерванный разговор. Как бы ей хотелось, чтобы Донни был здесь. Зак всегда так легко разговаривал с ним.
Донни.
Харриет сделала глоток кофе-латте и задумалась над словами Зака. Может быть, его не интересуют девушки? Что, если его смущает его сексуальная ориентация? Как бы потактичнее задать такой вопрос, думала она. Ей ничего не приходило в голову, кроме как спросить напрямую.
Она поставила чашку на выступ стойки.
— Тебе вообще нравятся девушки?
— Чё ты… что ты имеешь в виду?
— Тебя привлекают девушки?