Он поклялся себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы сохранить ее. Они уже потеряли слишком много времени, чтобы позволить драгоценным минутам утекать в прошлое, словно вода Литл-Колорадо.
Наверное, я полюбил ее в тот день, когда она впервые появилась в кабинете Большого Джима — совсем юная студентка юридического факультета, которую взяли помочь на лето, вспоминал он.
Она была такой умной и красивой, с огромными зелеными глазами, светившимися наивностью, которую ей не удавалось скрыть. Он не мог отрицать, что его взгляд привлекли также ее узкие бедра и округлость груди. Ее привлекательность сработала как сильнодействующее средство.
Теперь она стала для него всем. Их этнические различия были лишь приятно возбуждающим фактором, эротической глазурью на торте. И все же где-то в глубине души он гордился ими. Стоило ему представить себе, как это будет выглядеть, когда в пламени их первой любовной игры его тело цвета меди сольется в едином сплаве с ее прелестной белизной, и он почувствовал, что с трудом сдерживает себя.
Они дошли до места, где река подходила совсем близко к северной стене каньона, и он без церемоний взял ее на руки, чтобы перенести через небольшую мелкую бухточку с ледяной водой, отделявшую их от тополей, под которыми их ждал свадебный хоган.
Костер в лагере, где они поклялись друг другу в вечной верности, лишь мерцал вдали красноватым огоньком. Здесь царила только луна, да вспыхнула спичка, зажженная им, чтобы осветить вход в маленькую хижинку из веток и глины, в которую направил их его прадед.
Оглядевшись, Кира увидела лишь несколько сотканных вручную одеял, набросанных на земляном полу, очаг с охапкой веток и отверстие для дыма в потолке, сквозь которое виднелись звезды. Мы заснем, завернувшись в эти одеяла, после того, как израсходуем каждую каплю нашей энергии, занимаясь любовью, подумала она.
— Дэвид, — позвала Кира, не удержавшись.
— Я разожгу огонь, — отозвался он охрипшим голосом, стягивая потертые сапоги из тисненой кожи. — Как только он разгорится, мы сможем раздеться. Мне не хочется, чтобы сумерки поглотили дрожь наших тел или скрыли хоть одну мурашку на коже.
Когда он наклонился, чтобы разжечь сучья и ветки, Кира вспомнила, как несколько раз в арендованном трейлере, где он жил, когда ухаживал за ней пять лет назад, они были до боли близки к тому, чтобы заняться любовью. Теперь ничто их не удерживало. Они взлетят к самым звездам. Дэвид наполнит собой самые потаенные уголки ее тела, взорвется внутри нее сверхновой звездой.
Неожиданно она подумала, что вряд ли он взял с собой в ущелье средство предохранения, и это возбудило ее еще больше. А если и взял, я не хочу, чтобы он им воспользовался, говорила себе она. Я хочу стать почвой для семени его желания, добровольной бороздой для его плуга.
От одной этой мысли она ощутила в теле огонь и дрожь.
Костер разгорался, посылая ароматные завитки дыма вверх, к небольшому отверстию в крыше. Выпрямившись, Дэвид взял ее за руки и погладил кончиками пальцев ее ладони. Легкое, но волнующее прикосновение лишь усилило ее страстное желание.
— Кира, милая, если бы ты знала, как часто я лежал без сна на своем ранчо или на койке в автофургоне, когда ехал куда-то по долгу службы, и думал о тебе, — признался он, снимая ритуальное ожерелье и откладывая его в сторону. — Не могу перечислить, сколько раз я представлял нас под водопадом Хавасу, когда течение закружило твой лифчик, а я ласкал твою грудь. Давай разденемся, чтобы увидеть друг друга полностью.
Кира тоже сняла ожерелье, а затем и остальную одежду. Ее упругие груди буквально ослепили Дэвида.
— О, Женщина в Белой Скорлупке, если ты думаешь, что я не притронусь к тебе в брачную ночь, то ты не в своем уме, — ощущая быстро нарастающее возбуждение, пробормотал он и быстро снял рубашку, обнажив мускулы, выступающие на груди и руках.
В ответ на его вопросительный взгляд она расстегнула ремень на джинсах, потянула книзу «молнию». Через секунду она уже снимала их. Затем последовали ее кружевные трусики, увенчавшие ворох одежды на полу. С сердцем, переполненным любовью, она предлагала ему свою наготу.
Сгорая от желания обладать ею, соединиться с ней так крепко, чтобы никакая беда не смогла бы разлучить их, Дэвид в мгновение ока скинул свои джинсы и трусы, предлагая ей взамен любоваться стройными бедрами и прекрасным символом своей мужественности. При виде его прекрасно сложенного тела у Киры подкосились ноги.