Грешник тем временем положил на ящик, лежащий между сидений, свой ручной пулемет, чем снова вызвал у меня некий порыв к сопротивлению, но я все же не стал рисковать. Он схватился обеими руками за какой‑то брезентовый мешок, стоящий в углу у задних дверей машины и вытянул его наружу, затем принялся развязывать тесемки. Когда мешок удалось раскрыть, он начал неторопливо в нем копошиться, а затем вытащил что‑то напоминающее футболку, только с длинными рукавами, тонкие обтягивающие штаны, такой же темно — зеленой расцветки, а потом швырнул все это мне. Развернув одежду перед собой, я с удовольствием осознал, что это военное термобелье, которое надевается под основную одежду. Поэтому без всяких сомнений тут же натянул на себя сначала футболку, а затем и штаны, только немного отряхнул с ног засохшую глину.
— Трусы не дам! — сухо прохрипел Грешник и протянул мне уже верхнюю одежду, такой же защитной раскраски, как и на нем.
Я надел все, что мне досталось из этого мешка, даже добротные кожаные ботинки с высоким берцем, с которыми, судя по выражению лица этого человека, он расставался неохотно.
Подошло все это мне, как будто я сам в магазине мерил, хотя, это и понятно, у нас комплекция с Грешником почти одинаковая. А то, что он жертвовал именно своими вещами, я почему‑то не сомневался. Как только я наконец разоделся, он протянул мне полевую военную фляжку и сказал:
— Это выпей обязательно!..
Я уже не сомневался, что эти люди не хотят причинить мне вреда, иначе зачем было наряжать меня. Ухватившись одной рукой за емкость, а второй отвернув пробку, я лишь сначала принюхался и, узнав знакомый запах спиртного, не раздумывая, отхлебнул. Вкуса из‑за промерзшего насквозь тела я сначала не почувствовал, но в груди сразу приятно потеплело, и я сделал еще пару небольших глотков, после чего уже понял, что это самая настоящая водка.
Долгое время я не знал, чем себя занять. Ни водитель, ни солдафон так и не появились у машины. Грешник, расстелив на земле широкое замасленное полотенце, разложил на нем детали какого‑то автомата, явно не российского производства, и, орудуя небольшой щеткой, аккуратно чистил их. Я его не отвлекал, а, побродив вокруг машины, разглядывая ее, забрался внутрь на переднее пассажирское кресло и немного решил вздремнуть. Впрочем, это мне не удалось. Сначала не позволяло расслабиться огромное количество самых разнообразных мыслей. Кто эти люди? Зачем им оружие? Для чего они притащили меня сюда в этот лес? Почему я оказался почти голый где‑то за городом и совершенно ничего не помню? Конечно, можно было спросить об этом Грешника, но я подумал, что будет лучше это сделать, когда все соберутся. Размышляя, я все же ненадолго закемарил, но, услышав где‑то вдали звук выстрела, тут же подскочил и выпрыгнул из машины. Грешник уже почти собрал автомат и теперь прикреплял к нему небольшой оптический прицел. Он не выглядел настороженным и, посмотрев на меня, произнес:
— Дров собери… и побольше… Монах кого‑то пристрелил, так что ужин будет праздничным! — Он улыбнулся и, забросив автомат в машину, достал какую‑то винтовку и принялся разбирать уже ее.
— А с чего ты взял, что это именно Монах? — спросил я, озадачено глядя на его действия.
— По звуку выстрела, конечно! — ответил он, не оборачиваясь. — Вряд ли у кого‑то еще в этих краях М14 есть.
Собрав достаточно большое количество сухих веток, я начал ломать их о колено и складывать недалеко от места, где предполагался костер. Огонь развести мне Грешник не разрешил, объяснив, что пока еще достаточно светло и дым от него будет заметен на большом расстоянии. На мое возражение по поводу стрельбы Монахом из винтовки он, не отрываясь от чистки оружия, пояснил, что на одинокий выстрел вряд ли кто среагирует в целях найти стрелка. Скорее решат поостеречься, ведь доподлинно неизвестно, откуда стреляли, это же не перестрелка. Да и сам факт одного выстрела говорил о достаточно хорошей меткости стрелка. А вот присутствие дыма конкретно указывало на местоположение, а это уже хорошая фора для противника, ведь тогда он сможет спланировать нападение. Я спорить не стал, а просто складывал наломанные дровишки в кучку, для удобства впоследствии подкидывания оных в костер.
В скором времени появился Монах. Теперь я мог достаточно хорошо рассмотреть его. Это был пожилой человек, на вид лет шестидесяти, может, больше. Невысокого роста, широкоплечий, его телосложение показалось достаточно крепким. Густая седая борода на лице, крупный нос и холодные темные глаза, опоясанные множеством морщин. На голове светло — коричневая бейсболка. Голубая клетчатая рубашка, частично скрытая темно — зеленым рыбацким жилетом с множеством карманов, синие джинсы и серые кроссовки на ногах. В отличие от всех остальных в его группе, он выглядел совершенно не по — военному, а походил на туриста, если не считать висящую за спиной винтовку с оптическим прицелом. Больше всего меня удивили два крупных окорока какого‑то животного, которые Монах держал в руке с помощью продетой сквозь них и скрученной в кольцо толстой проволоки. Подойдя к месту, где я подготавливал дрова, он небрежно швырнул свежее мясо рядом с ними, а затем развернулся и пошел к машине.
— Да ты ж кормилец наш ненаглядный! — саркастически выдал Грешник и, улыбаясь, подмигнул мне, что тоже невольно вызвало улыбку. — Что б мы без тебя делали?!
Старик ничего не ответил, а лишь достал из машины какую‑то тряпицу, вытер руки и, вернувшись к куче наломанных мною веток, принялся разводить костер.