Строгие костюмы, однотонные сорочки, галстуки в тон, стрижки «а-ля хороший мальчик».
В группе Жана Кальвена — руководителя Родиона по докторскому проекту — никто, кажется, даже не курил.
После первого же сбора докторантов (Родион едва досидел до конца — он выглядел как рокер-наркоман на бюро райкома комсомола) прямиком отправился в дорогой салон красоты на рю Кюжа. Потратил почти всю наличность, но вышел оттуда изрядно преображенным. Можно сказать, другим человеком.
Очки. С очками Родик расстался чуть позже. Кажется, январь 2007-го. Профессор Кальвен намекнул, что Пантеон-Ассас всегда славился своей баскетбольной командой, в числе ее болельщиков и спонсоров состоят многие мэтры, от которых будет зависеть судьба его стипендии… Да и не только стипендии. Родик при его спортивных данных легко прошел отбор, был записан во второй состав. Единственное условие, которое поставил тренер: заменить очки на линзы. Никаких проблем. И Сесиль, его тогдашняя подружка, сказала, что без очков он выглядит гораздо мужественнее.
Да, мужественнее.
И дело было не только в очках. Три последующих года Родион работал как проклятый. «Баланс личного и общественного в европейской юриспруденции: трансформация философии со времен средневековья» — мама родная! Заголовок его диссертации, кажется, навсегда отпечатался в мозгу, как след электрического разряда на фотобумаге. Он именно работал, пахал — слово «учеба» здесь не в ходу. Днем — в библиотеке, в отделе редких рукописей, потом до глубокой ночи дома. Иногда засыпал, уткнувшись лицом в ноутбук. Утром включал принтер, по привычке выводил очередной кусок текста на бумагу, прятал в папку, потом привычно выкраивал статьи, рассылал по научным журналам электронные варианты и снова отправлялся к манускриптам… И так день за днем.
В Пантеон-Ассас ходили слухи, что за успехами талантливого российского ученого (!) пристально следит сам председатель Комиссии по правам человека при Совете Европы.
В апреле 2008-го слухи подтвердились: Совет Европы назначил Родиону Сергеевичу Мигунову персональную стипендию.
19 сентября 2010-го баскетбольный клуб «Университе д’Ассас» выиграл кубок министерства образования Франции. На счету Родиона, вышедшего на замену в финальном матче — пять трехочковых бросков.
Через день состоялся предварительный диспут по его диссертации. Апробация перед защитой. Аудитория была забита до отказа (нечастый случай на факультете). Диспут длился пять часов. Профессора кафедры, а также все участники из числа преподавателей Ассаса — единогласно дали положительный отзыв на диссертацию магистра Мигунова.
27 октября, около 17–00 местного времени (в ИК33 на Острове Огненном, где старший Мигунов заполнял свой дневник, вот-вот должен был прозвучать отбой), он вышел из здания Факультета права на площади Пантеон: высокий, уверенный в себе молодой мужчина без малейшего признака ученой сутулости. Жесткая линия губ, впалые щеки, твердый, без излишней тяжести подбородок: Родик Мигунов образца 2010 года. Припухлость и слащавость давно исчезли, вместе с ними ушла и та романтичная «красивость», от которой вырубало девушек независимо от их опыта и социального положения. Он как-то приподнялся над этим, окончательно превратившись в мужчину. Не Родик уже, не Родька, даже не Родион Сергеевич — мсье Мигунов, доктор Мигунов, мэтр Мигунов! Вот так. Только в глазах цвета парижского неба осталась толика близорукой неуверенности, которая выдает людей, вынужденных каждое утро вдевать в глаза контактные линзы.
В кейсе, который он держал в правой руке, помимо трех монографий и оттисков доброй сотни журнальных публикаций, лежал только что полученный гранатово-белый (родовые цвета Ассаса) докторский диплом.
Родин постоял на ступеньках, глядя на площадь Пантеон, которая на мгновение словно притихла при его появлении. Вздохнул. Улыбнулся. Поставил кейс у ног, застегнул плащ — со стороны Сены, из северо-восточных кварталов, дул холодный ветер.
Сзади хлопнула тяжелая дверь.
— По-моему, блестяще!
На улицу выбежал полный живчик в старомодной шляпе — профессор Жан Кальвен, он куда-то торопился и на ходу дружески тронул молодого доктора права за рукав.
— Еще один легендарный выпускник Ассаса, который войдет в историю! — крикнул Кальвен, уже сбегая по ступенькам. — Гарантирую! Ле Пен, госпожа Саркози и… мсье Мигунов!
— По-моему, до докторской никто из них не дотянул! — крикнул Родион вдогонку.
Кальвен, не оборачиваясь, расхохотался. Махнул рукой, останавливая такси, и через секунду исчез.