— О чём именно вопрос? — уточнил я.
— Обо всём.
— Слишком широко, но попробую ответить. Во-первых, если ты про благодарность — это вежливость. Я бы сказал, что она делает нас людьми, но учитывая обстоятельства — я хмыкнул — будет лучше сказать, что это основа самоуважения. Во-вторых… Если ты ещё не заметила, мы не на войне. Да и солдат, если его можно так назвать, из нас только Добрыня… о, я же тебе не говорил. У него ситуация почти та же, что у тебя, попал сюда с войны. Но, как можешь видеть, и он оставил её позади.
Я поморщился, но решил уместным это упомянуть.
— Хотя стоит признать, что есть перспектива войны с Демоническим царством, но тем важнее ценить мир, пока он есть. Остальные из нас — гражданские.
— Эм… Не совсем — вставил Гримуар. Я поднял бровь.
— Хм? О. Действительно, вы с Эмилем же были связаны с военными… Но это было давно, как я понимаю не по вашей воле, и вообще. А мы с Додс и вовсе насквозь гражданские. Да и в любом случае, важно то, что наша команда… ну, в чём-то силовая структура, но специфичная, и предназначенная не для войны, а для совместного выживания и заработка. Ключевое слово — «совместного», и не обязательно через боёвку — я так вообще предпочёл бы её избегать. К сожалению, мир и ситуация сложные, так что вряд ли получится, из-за чего я тебя и призвал, но я стараюсь. Ну, в любом случае, суть та, что наша компания — это команда, объединённая общими интересами и взаимопомощью. Один за всех, и все за одного.
— Можно написать на щите — заметил Добрыня. Действительно, можно взять девизом команды.
— Угу — согласился я. Снова взглянул на Ифриту. — Хм. А ты вообще имеешь представление о мирной жизни?..
— Смутное — ответила она.
…О.
Оказывается, я неправильно понял андроида. Её поведение в действительности объяснялось тем, что она просто не знала, как себя вести.
Похоже, девушку нужно-таки выводить в люди. Мы ещё сделаем из этого провинциального робота городского человека!
7
Городского человека отличить от деревенского хоббита довольно просто: в первую очередь, один — человек, другой — хоббит, а во-вторую они решительно по разному одеваются. Наблюдение предельно очевидное, но от этого процесс прихождения к нему не стал менее интересным.
В «Большом городе» я любил пройтись по рынку, наблюдая за местными. В Эльнсе по большей части засел дома — занимаясь важными делами, да, но всё же. А ведь Эльнс был не менее пёстрым… ну ладно — пёстрым менее, но не менее разнообразным.
Вообще-то на Эурос меньше разнообразных племён, чем на Аврос (хотя Земли Хаоса и могут посоперничать), но это компенсировалось развитостью транспортных путей и течения населения. На Аврос большинство племён контактировали только со своими соседями, торговых путей, пересекающих весь континент, не было вовсе, так что в любой точке континента можно увидеть лишь крошечную толику его разнообразия, даже в столице. Эльнс, в противовес «Большому городу», был одним из центров, пересечением торговых, культурных, и религиозных путей. О, и магических ещё. Так что здесь можно было увидеть много что, и много кого.
— Что это? — осведомилась Ифрита, указывая рукой. Я взглянул в указанном направлении, где коротышка с усами, но без бороды (и без обуви) подошёл к одной из двухколёсных тележек, которые стояли у стены поодаль, каждая со своим хозяином.
— Похоже, хоббит — слуга богатого дома, и собирается сделать много покупок — сообщил я. — Нанимает возницу, чтобы можно было всё отвезти.
Развитие событий немедленно подтвердило мои предположения: из рук в руки перекочевала монетка, человек впрягся в повозку, ухватившись за поперечину, и покатил к торговым рядам следом за хоббитом.
— Как ты это понял? — спросила андроидесса… такое слово вообще есть?
Я пожал плечами.
— Одежда с гербом, для начала. Аристократ со своим гербом вряд ли сам стал бы закупаться на рынке, так что послал слугу… это культурные заморочки, напомни дома, попытаюсь объяснить. Такие вот тележки тут стоят, потому что движение лошадей по городу ограниченно, а как-то транспортировать груду покупок нужно.
— А почему оно ограничено?
Ну, это я знаю.
— Повреждения брусчатки, и навоз — пояснил я. — Лошади с одной стороны повреждают копытами камень, которым устланы дороги, и чинить всё это стоит денег и сил, а с другой — оставляют за собой фекалии, которые опять же нужно убирать. А с другими методами транспорта в этом мире негусто.
— А почему у этих тележек два колеса вместо четырёх? Это же уменьшает устойчивость.
Я пожал плечами.
— Не скажу наверняка, но скорее всего для упрощения и удешевления конструкции. Если часть затрат можно компенсировать дополнительными усилиями, большинство бедняков предпочтут это. Но ты можешь подойти к одному из них и спросить.