— Дорогой племянник, — пронзил его внимательным взглядом Феанаро, — твой отец сказал мне, что ты в Валмаре, гостишь у родителей невесты… Как ее имя, кстати?
— Амариэ, — ответил Инголдо, сглотнув и округлив светло-синие глаза.
Щеки принца Третьего Дома начинал заливать яркий румянец.
— Не смущай его, брат, — вмешалась Финдис, — не видишь, мальчик так трепетно любит свою нареченную, что ему тяжело говорить о ней с нами?
Старший сын Финвэ понимающе закивал головой.
— Конечно, понимаю, — медленно произнес он, — Присядь, не беспокойся, Инголдо. Я лишь хотел сказать, как рад, что вместо того, чтобы мчаться к невесте в Валмар, ты решил задержаться здесь у моего отца на несколько дней. Уверен, ты провел их с большой пользой для себя и смог отдохнуть от вечного шума, что царит у вас в Альквалонде. Прекрасная Амариэ вполне может подождать. В конце концов, степи и редколесье в окрестностях Тириона не уступят в своей притягательности ее нежному личику, блестящим глазкам, тонкому стану и стройным…
— Куруфинвэ! — прервал его своим возгласом отец, — Я прошу тебя, — он умоляюще заглядывал в глаза старшему сыну своими выразительными ярко-синими глазами.
Фаниэль громко, заразительно засмеялась под осуждающими взглядами матери и сестер. Феанаро снова подмигнул ей. Фанни была единственной, к кому он чувствовал настоящую братскую привязанность. Казалось, они понимали друг друга без слов, да и внешне они были схожи.
— Прошу прощения, отец, — повернулся в сторону Финвэ его первенец, — Инголдо, надеюсь, ты не рассердишься на отца семерых сыновей за подобные речи? — спросил Феанаро, поднимаясь из-за стола и скаля белые зубы в подобие улыбки.
— Зайди ко мне сегодня перед отъездом, дорогой племянник, — продолжил он, — мне нужно передать Ольвэ некоторые чертежи, а сам я буду занят в следующие дни и не знаю, когда смогу теперь приехать на верфь.
— Я приду сегодня, конечно, — кивнул золотящейся головой погрустневший Финдарато. Взгляд его сделался вдруг встревоженным.
Пожелав всем приятного продолжения трапезы и попрощавшись, Феанаро покинул дворец, возвратившись к себе. Оказавшись в мастерской, он стал ожидать скорого прихода сына Арьо и готовиться к предстоявшему важному разговору. За завтраком у отца он намекнул достаточно, чтобы проницательный Инголдо все понял.
Мастер досадовал, что ему так и не удалось разузнать, кто же был с ним в расщелине в сумерках смещения света, но решил, что заставит племянника поверить, будто имя его любовника ему известно.
========== 4. Nelde lauri findi ==========
Комментарий к 4. Nelde lauri findi
Nelde lauri findi (кв.) - Три золотых локона
Кое-как высидев за общим столом до окончания завтрака, Финдарато, как только дед Финвэ отпустил его, опрометью ринулся в отведенные ему гостевые покои и плотно затворил за собой двери, дав волю отчаянию и безотчетному страху.
Ужас был в том, что о них с Турондо знал не кто-нибудь, а Мастер Феанаро, на которого старший сын Арафинвэ всегда смотрел с пренебрежением, зачастую не выказывая тому должного уважения и дружелюбия, считая старшего дядю гордецом, не заслуживающим его ценного внимания.
О средних сыновьях Пламенного Духа Инголдо также был крайне невысокого мнения, избегая по возможности их общества и почти открыто ставя себя выше их как по знатности рода, так и в том, что касалось талантов и личностных качеств.
Куда как более приятными и подходящими для общения он находил представителей Второго Дома: мягкого, обходительного Финьо, серьезного, задумчивого Турьо, легкого на подъем, веселого и смешливого Аракано и их отважную сестру Ириссэ.
Особенно статный, излучавший спокойную мужественность и мощь Турукано, с его поразительным сходством с их дедом Финвэ, всегда привлекал его. Да и сам Турьо, казалось, тоже тянулся своей феа к феа Инголдо.
С самой ранней юности они дружили, проводя вместе все дни, когда приезжали оба, в числе своих братьев и сестер, чтобы жить летние месяцы в гостеприимном доме деда Финвэ, которому нравилось собирать под крышей своего дворца многочисленных внуков. Казалось, их дружба нерушима и ей не будет конца.
Все также, неразлучные, они отправились, когда пришло время, в Валмар на праздник Естаре — первого дня Нового Года, за которым следовала цветущая Туйле, где Турьо встретил Эленвэ, а Финни познакомился с Амариэ.
Более взрослый Турондо недолго ждал, прежде чем вступить в брак. Эленвэ приходилась родней Королю Ингвэ и свадебные торжества проходили в Валмаре, при его дворе. Финдарато был искренне рад за друга, хоть что-то внутри и не переставало терзать его, словно коготки маленького зверька скребли, оставляя болезненные царапины, его душу.
Он очень привязался к Амариэ, нежно любил и почитал ее, скучал по ней, когда случалось, что они долго не виделись, но чувствовал, что не хватает чего-то важного в его к ней отношении. И это загадочное что-то никак не желало появляться, сколько бы он ни смотрел на золотоволосую невесту, слывшую воплощением нежности и женственности.
В конец измучившись, Финдарато в один прекрасный день решил отправиться в Тирион, где жил с молодой женой в скромном доме почти на самой окраине его лучший друг, верный советчик и опора — Турондо. Инголдо хотел просить совета у опытного и взрослого Турьо, который и в подростковом возрасте в силу старшинства всегда был лидером в их дуэте. Кто как не знающий его лучше родного отца Турукано смог бы объяснить ему, что же такое есть в нем, что противится его женитьбе на Амариэ?
Добравшись до указанного ему дома, Финдарато застал кузена и друга одного — Эленвэ как раз уезжала к родителям в Валмар за какой-то надобностью. Турукано радушно принял его, было заметно, как он рад его видеть. Инголдо расспрашивал его о семейной жизни, об общей родне, о новых заботах, что легли на его широкие плечи, а потом вдруг не выдержал и рассказал о том, что тяготило его феа.
Турьо поднялся со своего места, подошел к нему, молча обнял, от чего арафинвион вдруг почувствовал одновременно смутную тревогу и волнение, мешавшиеся с облегчением от чувства вины, которое он испытывал по отношению к невесте.
— Финни… — шумно вздохнул Турондо, держа его в крепких объятиях, и еще теснее прижал к себе.
Близость кузена так подействовала на Инголдо, что он, расслабившись, словно бы в полусне склонил золотоволосую голову на плечо Турукано, прикрыв глаза и тут же почувствовав успокаивающие и будоражащие прикосновения.
Турьо оглаживал его волосы, щеку, белую длинную шею, легко коснулся плеча, скользнул рукой на грудь, потом на талию, а затем обратно к шее, словно бы массируя затылок. Инголдо неосознанно потянулся в желании продолжения ласки за рукой кузена, которая тут же, снова мимолетно огладив нежную кожу шеи, нашла застежку на вороте камзола.
Застежка легонько щелкнула, и вместе со щелчком, остававшийся с закрытыми глазами Инголдо, услышал звонкие, звенящие звуки поцелуев, которыми кузен покрывал его лицо, шею и грудь. Уверенные ладони Турондо исследовали и оглаживали его, крепко сжимая, подчиняя, будто он принадлежал этим широким красивым ладоням.
Тогда, растворившись в блаженстве, он не заметил, как был подхвачен кузеном на руки и отнесен на супружеское ложе.
Опомнился Артафинде лишь когда неистовый кузен, прошептав ему на ухо его имя, впился с очередным страстным поцелуем в его уже распухшие, покрасневшие губы и своим внезапным движением вырвал у него не то стон, не то крик. Финдарато простонал ему в рот, дернувшись всем телом и стараясь осознать, что же происходило между ними. Но было слишком поздно.
Ему всегда было мучительно стыдно и отчего-то сладко вспоминать то, что проделывал с ним Турьо в моменты близости. Как он, буквально сворачивая его в клубок, прижимался к нему, навалившись сверху, вынуждая Инголдо держать руками собственные ноги, обхватывавшие могучий торс кузена, пока тот неистово двигался внутри него, глядя прямо в глаза, улыбаясь. Или как, опустившись перед ним, сидящим на ложе, на колени, Турондо вбирал ртом и ласкал его мужское естество, помогая себе пальцами внутри него, заставляя кузена срывать голос от стонов.