Все веселились до полуночи, и только тогда королева поднялась и приказала придворным дамам покинуть зал. Я следовала за ней, но тут король ухватил меня за подол платья.
– Пойди сюда, – нетерпеливо приказал он.
Королева повернулась, собираясь сделать прощальный реверанс, и увидела – король держится за мою юбку, а я растерянно гляжу на него. Она, не задумываясь, опустилась перед мужем в самом что ни есть изысканном испанском реверансе:
– Спокойной ночи, супруг мой. – Голос – слаще не бывает. – Спокойной ночи, мадам Кэри.
Я тоже присела в реверансе и прошептала, склонив голову:
– Спокойной ночи, ваше величество.
Как мне хотелось опуститься еще ниже, на пол, провалиться сквозь пол, чтобы она не видела моего пылающего лица.
Когда я выпрямилась, королевы уже не было. Король будто совсем о ней позабыл, словно это мать ушла, оставив детишек резвиться на свободе.
– Музыканты, играйте, – весело скомандовал он. – И подать сюда еще вина.
Я огляделась вокруг: придворные дамы удалились вместе с королевой. Джордж ободряюще улыбнулся мне и шепнул еле слышно:
– Не тушуйся, сестренка.
Я не знала, что отвечать, но тут Генрих поднял бокал и повернулся ко мне:
– За Майскую королеву!
Придворные, которые повторили бы за королем все, что угодно, хоть голландскую скороговорку, подняли бокалы:
– За Майскую королеву!
Генрих взял меня за руку и повел к трону, где только что сидела королева. Я покорно следовала за ним, только ноги заплетались. Не готова я сесть в ее кресло.
Он нежно подтолкнул меня у первой ступеньки, я обернулась взглянуть на невинные детские мордашки и на такие знакомые лица приближенных короля.
– Давайте станцуем для Майской королевы!
Он подхватил какую-то девчушку, и они принялись исполнять сложные фигуры танца. Я сидела в кресле королевы, глядя на ее мужа, танцующего передо мной, слегка флиртующего с партнершей, и понимала: у меня на лице такая же улыбка-маска, как у королевы, – все понимающая, все принимающая.
На следующий день после Майского дня Анна – лицо белее мела – влетела в комнату.
– Посмотри! – прошипела она, бросив на кровать листок бумаги.
Дорогая Анна, сегодня я не могу с Вами увидеться. Его преосвященство кардинал все знает, и мне приказано дать ему полное объяснение. Клянусь, я Вас не подведу.
– Боже мой, – тихо сказала я. – Кардинал знает. Значит, король тоже узнает.
– И что с того? – проговорила сестра, бросаясь на меня, словно ядовитая змея. – Ну и пусть все знают. Мы обручились по всем правилам, правда ведь? Значит, все и должны узнать.
Я видела, листок бумаги дрожит у нее в руках.
– Что он хочет сказать – он тебя не подведет? – спросила я. – Если обручение было по всем правилам, то и подвести нельзя. О чем он таком говорит?
Анна в три шага добралась до стены, развернулась, шагнула обратно, точно лев в клетке – один из тех, в Тауэре.
– Не знаю, о чем он таком говорит. Он совсем дурачок.
– Ты сказала, он тебя любит.
– Это еще не доказывает, что он не дурак. – Тут ей что-то пришло в голову. – Мне нужно к нему пойти. Он во мне нуждается. Он перед ними не устоит.
– Нельзя тебе идти, лучше обожди.
Она открыла сундук и вытащила накидку.
Тут раздался громоподобный стук в дверь, мы обе замерли. Анна мгновенно сдернула накидку, бросила ее в сундук и устроилась на крышке, будто с самого утра с места не вставала. Я отворила дверь, там стоял слуга кардинала Уолси.
– Госпожа Анна здесь?
Я чуть шире приоткрыла дверь, чтобы он мог ее увидеть. Анна глядела вдаль, на стоящую на якоре барку с ясно различимыми алыми вымпелами кардинала Уолси.
– Не соблаговолите ли пройти в приемную кардинала? – спросил гонец.
Анна повернула голову, но ничего не ответила.
– Немедленно, – добавил он. – Господин мой кардинал приказал, чтобы вы явились незамедлительно.
Она не возмутилась высокомерию этой команды. Ни для кого не секрет – кардинал управляет страной, а потому его слово весит никак не меньше слова самого короля. Анна подошла к зеркалу, бросила взгляд на свое отражение, ущипнула себя за щеки – вернуть на лицо краску, – прикусила нижнюю губу, а потом и верхнюю.
– Мне тоже пойти? – спросила я.
– Да, будь рядом со мной, – быстрым шепотом пробормотала она. – Тогда он, может, вспомнит – король тебя слушает. А если там будет и король – ты уж постарайся его умилостивить.
– Я не могу ничего требовать, – напомнила я ей тоже шепотом.
Даже в такой момент сестра не удержалась – скорчила одну из своих гримасок: