- Не вали с больной головы на здоровую. Вернее, не головы, а того, что между ног.
Надо ли говорить, что после этого дня отношения с мужем (хотя, какие к черту отношения?) стали еще хуже. Спать я ложилась позже детей, вставала раньше, так что ненужные вопросы, а почему…, пока отсутствовали. Мужу я желала доброго утро и спокойной ночи, на этом наше общение заканчивалось. Но никто кроме нас об изменениях в нашей семье не знал. Мы хранили все под завесой тайны.
Его любовница пришла снова через пару дней. Я вышла с телефонной трубкой в руках.
- Ну почему ты его не отпускаешь? Хочешь оставить моего ребенка сиротой? Если он не будет со мной, я выброшусь из окна. Я рожу и выброшусь, это будет на твоей совести.
- Алло, охрана? Почему около моего дома стоит какая-то полоумная, угрожающая мне выброситься из окна? Пожалуйста, не пускайте больше ее, - я положила трубку и обратилась к любовнице: – Еще раз я увижу твою физиономию около своего дома, я вызову полицию. Мне дела нет до тебя и твоего детеныша. Пошла вон, - на этих словах я увидела охрану, спешащую к нам. Они схватили орущую женщину и поволокли вдаль от моего дома. Я набрала номер мужа:
- Скажи своей психопатке, чтоб она сюда больше не совалась. Это реально?
- Опять приходила? Мы с ней расстались.
- Ой какая жалость. Еще раз она сунется ко мне, и ее ты будешь навещать в больнице, а меня в тюрьме, - я нажала на отбой и вернулась в дом. Нет, это не выносимо. Не могу так больше.
- Я… хочу… тебя… увидеть, - выделяя каждое слово, проговорила я.
- А я?
- Что ты?
- А я хочу тебя увидеть?
- Это хамство. А что, не хочешь?
- Не знаю, у тебя спрашиваю.
- Никита, еще один такой вопрос, я обижусь и больше не позвоню.
- Я больше так не буду.
- Быстро отвечай – соскучился по мне?
- Осень-осень. Не ругайся, насяльника.
- Перестань кривляться. Ты уже вещи положил? Куда за тобой заехать?
-Хм… ты вначале скажи, мы вдвоем встречаемся или с детьми? Мне фотоаппарат брать?
- Нет. С детьми завтра. Мне как раз еще поговорить с тобой надо. Так что придется побыть со мной вдвоем.
- Ой, боюсь, боюсь…
Мы встретились в кафе у гостиницы. Никита был с розой.
- Это тебе.
- Спасибо. Очень приятно. Очень красивая.
- Не такая как ты. Проходи. Знаешь, я бы хотел, чтоб этот день запомнился. Вот, это тоже тебе, - он протянул мне большой плакат, сделанный из наших семейных фотографий – выпускной, море, Юлька кормит голубей…
- А почему здесь нет тебя?
- Не хочу компрометировать тебя в глазах мужа.
- Можешь не бояться. Никита, это… это так красиво. Это просто не реально. Я повешу у себя в комнате.
- А это тебе. Я понимаю, что это по-детски и глупо, но это будет напоминать обо мне. Кто знает, может, когда-нибудь ты его наденешь, и я пойму, что наша с тобой история может начаться сначала.
Он протянул мне медальон на цепочке. Открыв его, я увидела нашу фотографию. Еще с того времени, времени другой жизни.
- Никит, это… У меня нет слов. Спасибо, - по щеке пробежала слеза, но я быстро ее смахнула.
- Э-э, - от Никиты ничего не скроешь, - ты чего плакаешь?
- Просто… это так мило.
- Блин, так радоваться же надо. Нет?
- Да. Я радуюсь.
- Как там дети?
- Ой, как раз хотела поговорить. Тут такая проблемка. У тебя ж полно знакомых? Надо чтобы кто-то сыграл роль Кристининого парня.
- Чего?
Я рассказала Никите что и для чего это нужно. Потом мы поговорили о Пашке, а потом разговор зашел о Юле. О ней я говорить не хотела, но Ник завел этот разговор и не дал его свернуть. Я наивно надеялась, что он уже выкинул из головы дурацкую мысль, что она его дочь. Оказывается, нет.
На следующий день на встречу с Ником мы пошли с Кристиной. Пашка отказался, сославшись на репетицию с группой, а Юльку забрали родители дышать свежим воздухом.
- Как я выгляжу? – пятый раз спрашивала дочь. Мне надоело отвечать, поэтому я просто показала большой палец.