- Через 3 дня 40 дней. Мы все туда пойдем. Юлька знает?
- Пока нет. Но вечером мы привезем и ее, и Дашу.
- Почему ты не посоветовался со мной?
- Потому что пора прекращать тебе изводить себя. Мы все переживаем, но надо жить. Вот тебе смысл жизни – мы возвращаемся.
Дни до поминок пронеслись как один. Долго успокаивала Юльку, потом сидела с внучкой, помогала Алене с внуком. Вечером падала без сил. Об алкоголе я и правда даже думать не могла. На 40 дней приехали родные – и мои и Никиты. Мы сходили на кладбище и пришли домой помянуть. Гоша привел с собой мужчину. Оказалось, это адвокат. Пришел читать завещание. Я не могла поверить – какое нафиг завещание, когда Никиты нет? Но все прошло быстро – сестре он оставил машину, маме один из своих счетов, Гоше все свои фото атрибуты, а нам – дом и еще один счет. Я ожидала криков со стороны Ксюши, но она молчала. Когда все уже собирались уходить, Ксюша отвела меня в сторону:
- Я ненавижу тебя и ты это знаешь. Но у тебя есть шанс убедить меня в своей любви к моему брату. В детском доме есть мальчик. После того, как его сбила машина, он не может ходить. Ему 6 лет и он сын моего брата…
Глава 25.
- Сын твоего брата? Сын Никиты?
- А ты понятливая.
- Почему он ничего не знал?
- Это мой грех. Людка запретила ему говорить. Она была очень зла на него. Да и я тоже. Три года назад Костик попал под машину. Он долго лежал в больнице, ему делали операции, но так и не смог встать. Нужна была операция за границей, но денег мы не нашли. Людка отдала его в дет дом и уехала по ее словам – разузнать обстановку. Она обещала вернуться, посылала деньги. Но год назад она встретила мужчину. Я думаю, она вряд ли вернется. Взять Костика к себе я не могу.
- Ваша мама знает?
- Нет. Никто не знает.
- Как же ты могла это скрывать? У него был сын, а он даже не догадывался. Он мечтал о нем.
- Это мой грех. А теперь думай – так ли сильно ты любишь Ника, чтобы позаботится о ребенке инвалиде. Вот его данные, - она бросила на стол бумажку и ушла. Ушли все, кроме детей и Андрея. Дети разошлись по комнатам, а вот Андрей остался со мной.
- Что это? – взял он записку в руки.
- Андрей, у Никиты есть сын, - я все рассказала ему, хотя сама в это еще до конца не поверила.
- Ты с ума сошла? – взревел он, когда услышал, что я должна его забрать. – Это ребенок инвалид. Ты понимаешь, что это означает? Да и кому ты веришь? Она ненавидит тебя. Она спокойно могла сама это придумать, только чтоб испортить тебе жизнь.
- Вряд ли. Хотя, пусть и придумала. Только если есть шанс, что у Никиты есть сын, я должна ему помочь.
- Наташ…
- Андрей, разговор окончен. Хочешь ты или нет, я туда поеду. Не знаю когда, но обязательно поеду.
Андрей ушел, дети улеглись. Я разобралась на кухне, выпила чай, приняла душ и легла в кровать. Адвокат передал мне письмо, и я собиралась с силами его прочитать. Я долго мяла в руках конверт – обычный белый конверт, но для меня такой дорогой. Вытащила письмо написанное от руки. Конечно, от руки, Никита не признавал мертвый машинный подчерк. Глаза увлажнились, но я быстро взяла себя в руки. Надо прочитать письмо. Надо.
«Здравствуй, моя любимая жена, моя Натусечка. Ты извини, что я тебя зову своей, но мне так легче. И не терзай себя за то, что так мало времени нам было дано судьбой. Это время было самое счастливое в моей жизни. Знаешь, был такой писатель Габриэль Гарсиа Маркес. Он написал очень красивые слова: «…Если бы у меня было немного жизни... Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью. Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить: напротив, они стареют потому, что перестают любить! Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать. Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения». Эти слова меня очень зацепили. У меня было достаточно времени, и это только благодаря тебе. Но я так и не смог тебе сказать спасибо. Огромное спасибо, что не дала мне тогда уйти. Ведь ожидания неизбежного рядом с тобой было светлым и радостным. Ты наверное сейчас крутишь пальцем у виска – как ожидание смерти может быть радостным. А вот может – видеть тебя и знать, что ты меня любишь - самое светлое и радостное, что только может быть. Вот пишу, а про себя думаю – какая чушь. Так много хочется сказать, но только не так. А, главное, пока не забыл и не ушел в дебри – когда я хотел уйти, я заказал тебе цветы на праздники в будущем. А сейчас отменять не стал – так что не пугайся. Просто я тебя очень сильно люблю. Малыш, ты только не переживай. Я уверен, что все будет хорошо. Если там будет возможность – я всегда буду рядом, буду за тобой присматривать, а если нет – то, возможно, я вернусь на эту землю и обязательно тебя найду. В общем единственная мысль, которую я хотел донести этим письмом – что ты самый дорогой мне человек, но грустить по мне не должна. 40 дней прошло, хватит. Береги детей и внуков. А Андрея прости. Он уже сто раз пожалел. Какая бы красивая и молодая не была девушка, тебя никто заменить не сможет. Я это понял давно, а он просто перестал ценить. Только потеряв, он понял какую глупость совершил. У вас целая жизнь за плечами, он как никто другой сможет тебя поддержать. Солнышко мое, я тебя не буду утомлять. Люблю, целую.»