— Я не ною, я скучаю…
Смотрю на свои пальцы — я включила воду и не заметила когда. Холодная вода.
— Я хочу тебя.
— Идиотка.
Я знаю.
Я пьяна так, как никогда в жизни. Вокруг туман, холод в пальцах и черный взгляд в зеркале. Если я отвернусь, он исчезнет.
— Мне больно.
— Больно тебе будет сейчас!
Это у меня в голове или Люций вживую шипит это в туалете дешевого бара на окраине?
Какой-то чертов арт-хаус или дешевый фильм категории…
Оу, блять!
Ключицу режет ледяная кромка боли.
В том месте, где в нашу первую встречу он вонзил клыки.
Там не осталось физического шрама, но остался ментальный.
3. Отличное место, чтобы сойти с ума
В глазах все плывет, я четко вижу только то, что прямо передо мной, я, кажется, не чувствую вообще ничего, поэтому холод, боль и… алая кровь на пальцах, которыми я трогаю свою шею и подношу к глазам — это чересчур.
Кровь?
Откуда?
Мир начинает заторможенно вращаться вокруг меня. Я припадаю к зеркалу, вглядываясь в черноту в своих глазах:
— Это ты?
Мне показалось. Я случайно поцарапалась. Где-то. Чем-то. Какая разница, чем, если не…
Чья-то рука нажимает на мой затылок и бьет меня лбом о зеркало.
Я отшатываюсь и оборачиваюсь — но залитый пронзительно-белым светом туалет пуст. Сама не удержала равновесие, так ведь?
Жесткие пальцы зарываются в мои волосы на затылке и оттягивают голову назад. Из глаз брызжут слезы, а в ушах шипит голос:
— Бухая идиотка! Ждешь, чтобы тебя выебали? Давай выебут. Сколько там в баре мужиков, десятка два есть? Я позову!
— Эй… — я прикусила губу и теперь у меня во рту привкус моей крови — только моей, я помню вампирскую. — Что ты дела…
Все поле зрения заслоняет чернота. В ней клубится еще более черное облако. Я не могу понять, что это, я не могу отклониться — ведь мои волосы все еще кто-то держит.
Я бы заорала, но если это Люций… Боги, если это Люций, ему ни-че-го не стоит действительно зачаровать всех этих мужиков только чтобы наказать меня…
Но если мы одно существо, как он может поступить так — с собой же?
Холодный смешок сквозняком щекочет мне ухо:
— Умная стала? Это в тебе от меня.
Мне чудится, или пальцы в волосах отпускают, разжимаются, холод сползает по затылку, переходит на заднюю часть шеи, потом ниже, пробираясь под футболку, скользит по позвоночнику, становясь все острее?
Мне чудится, или я чувствую горячий воздух у своей ключицы и едва заметное касание чего-то острого?
Этого не может быть — потому что Люция больше не существует.
Этого не может быть — потому что моя кожа под алкогольной анестезией, я только что держала руку в ледяной воде и почти не ощущала холода, а такие тонкие оттенки не ощутила бы тем более.
Но мне чудится.
Это все, что у меня осталось.
Я закрываю глаза, потому что черно-белый мир вращается вокруг меня. Я упираюсь ладонями в холодный камень столешницы — в раковине все еще льется вода. Шум не слышен, я слушаю то, что происходит внутри. Мне интересно только оно.
— Хочешь? — Шелестит еле слышный голос. — Хочешь?
Холод призрачных пальцев скользит по лицу.
— Я тоже кое-чего хочу… — льется внутрь меня ядовитый свист. — Дашь мне это?
— Что? — Спрашиваю я, но пугаюсь. — Да!!! — Быстрее, пока не передумал. Чего бы он ни хотел — я дам.
— Была бы ты такая послушная сразу, может быть, все пошло бы иначе… — издевается шепот. — Когда-нибудь я тебе расскажу…
На секунду мне становится страшно — это как заглянуть в бездну неслучившегося, понять, что потеряла что-то важное сразу после того, как это потеряла, но я не успеваю осмыслить это ощущение своим заторможенным мозгом. Потому что ощущения на моей коже перебивают все.
Они настоящие. Я не открываю глаза, но они настоящие — эти ледяные пальцы, что ложатся на мою шею сзади с двух сторон. Скользят вниз, касаются разреза на ключице, становятся влажными от крови.
— Сними.
Я в одно мгновение сбрасываю футболку вместе с бюстгальтером. На секунду я открываю глаза — и вижу в зеркале, как над раковинами наклоняется женщина с обнаженной грудью и страшными тенями на лице, словно ангел смерти уже пометил ее. Меня. Кожа серая, скрюченные пальцы скребут белоснежный фаянс, а в глазах пылает черное пламя.
Зажмуриваюсь — я не хочу знать, как это выглядит. Потому что пальцы проводят по груди и один очень острый коготь оставляет на ней росчерк боли.
Я шиплю сквозь зубы.
— Я король боли, любовь моя, — отзывается голос в голове. — Я могу сделать так, что твоя кожа останется нетронутой, но ты будешь корчиться здесь на полу от невыносимой муки. Но я хочу попробовать кровь… Я соскучился по твоей крови, моя вторая половина…