Елена сидела, обхватив руками колени, положив на них голову и закрыв глаза. Она не заметила, как подошел Вильдам, но, не смотря на то, что была занята своими мыслями, услышала его шаги. Он все это время наблюдал за Еленой краем глаза, не подавая вида. Заметив, что она скрылась за машиной и больше не появлялась, он, не спеша, направился в ее сторону, якобы к машине. Но, когда он подошел, она подняла голову.
- Ты что здесь прячешься?
- Я не пряталась... Я пропала... Меня бросили...
- Что ты такое говоришь? - на лице Вильдама промелькнули удивление, смятение, возмущение. А Елена улыбнулась, выбралась из-под ветки и, спокойно глядя ему в глаза, сказала:
- Это не я говорю, это кукла из мультика так говорила. А я просто отдыхала, - она прошла мимо ошеломленного Вильдама Хабибовича и направилась к Надежде.
За завтраком Елена спросила:
- Вильдам Хабибович, а гитару Вы привезли? Песни будете петь, как обещали?
- И гитару привез, и песни будут, но позже. А сейчас мы с Андреем будем колдовать над шашлыками. Шашлык нэ тэрпит жэнских рук и поспэшности. Все нужно дэлать воврэмя, нэжно и с любовью, - он говорил с кавказским акцентом. - Толко жэнщину кавказский мужчина можэт любить болшэ шашлыка и то лыш тогда, когда шашлык съеден, а вино выпит.
- А мы вино будем пить?
- А как же! Самый лучшый, самый красный, самый ароматный!
- А что же нам делать? - спросила Надежда Вячеславовна.
- Отдыхайте. Для чего же вы сюда приехали? Но для начала, - он вытащил из рюкзака бутылку вина, - я хочу выпить по глотку этого ароматного вина с каждым из вас "на брудершафт". Вы все не устали называть меня по имени-отчеству? А я устал. Ну, как? Принимаете мое предложение?
- Так Вы и со мной будете целоваться? - спросил, улыбаясь, Андрей.
- Обязательно.
- И со мной? - поглядывая на Андрея и хитро улыбаясь, спросила Елена.
- И с тобой, - ни чем: ни голосом, ни взглядом, он не выдал волнения, охватившего его и заставлявшего бешено колотиться сердце.
- И со мной? - поддержала общую игру Надежда Вячеславовна, кокетливо на него поглядывая.
- В первую очередь, - Вильдам взял ее руку и поцеловал.
- Ну, тогда уж, после этой церемонии мы и с Аленой выпьем "на брудершафт". Алена, как ты, не против?
- Против чего?
- Называть меня - Надежда.
- Я? А это удобно? - засмущалась Елена.
- Мне - удобно.
- Тогда я согласна.
Первыми пили Вильдам и Надежда. Она немного смутилась, но было видно, что поцеловалась с удовольствием. Второй была Елена. Вильдам целовал ее нежно, но не по-отечески. Его губы были чуть влажные от выпитого вина, но твердые, напряженные. Елена почувствовала его сдержанность, и ее снова охватило беспокойство, сердце застучало громче, дыхание перехватило. Андрей в это время опустил глаза, он не хотел выдать свои чувства взглядом, поэтому не заметил смятения Елены. Затем подошла его очередь. Мужчины нарочито трижды обнялись и трижды поцеловались. После них выпили по глотку и поцеловались Надежда и Елена. Когда снова расселись, Елена, глядя на Андрея сочувственным взглядом, сказала:
- Ну вот, Андрею досталось поцелуев меньше всех.
- Ах, сыночка, иди я тебя тоже поцелую, - протянула к нему руки Надежда.
- А мне что, теперь тебя тоже Надеждой называть? - хохотнул Андрей.
- Ишь, какой шустрый, - погрозила ему пальцем мать.
- А меня можешь называть по имени и на "ты", - притянула к себе Андрея Елена.
- Хочешь, я тебя тоже еще поцелую, - предложил Андрею с серьезной миной Вильдам.
- Ну уж, дудки, - загородила Андрея Елена. - Этак, Вы по второму кругу пойдете.
- А я не против, - с готовностью поднялся Вильдам. - Вижу, ты плохо усвоила правила с одного раза, все "выкаешь".
- Хорошо, хорошо. Ты, - Елена спряталась за спину Андрея. - Но на работе все равно "Вы" и по имени-отчеству.
- Согласен, - усаживаясь на место, сказал Вильдам.
Надежда с удовольствием наблюдала за ними и смеялась. Ей было так хорошо, так спокойно, так безмятежно в кругу этих людей, как было только в своей семье до замужества.
- Ладно. Хватит вам целоваться. Вильдам, лучше спой нам что-нибудь, до вечера еще далеко, успеете со своим шашлыком.
- Что ж, Андрей, тащи гитару.
Взяв гитару, Вильдам немного побренчал, настраивая ее, и сказал:
- Песня посвящается очаровательной Наденьке.
Щеки Надежды покрылись румянцем, она заулыбалась. А Вильдам запел "Надежду" Пахмутовой, Елена ему подпевала, припев подхватил Андрей. Праздник начался!
В самый разгар из-за кустов орешника появились два парня и девушка. Увидев компанию, они в нерешительности остановились. Вильдам отложил гитару и заспешил к ним. Андрей тоже отправился за ним. Они о чем-то тихо поговорили, а затем Вильдам, приобняв за плечи обоих парней, направился с ними к выходу из ущелья. Андрей вернулся к женщинам.
- Хорошо, что мы приехали пораньше. Сюда многие наведываются, - но, заметив в глазах матери беспокойство, поспешил добавить: - Вильдам попросил их перейти в другое место, он сейчас его покажет и вернется.
Вильдам вернулся через десять минут.
- Здесь много таких мест. А это ущелье наиболее известно потому, что оно самое первое от перевала, и есть въезд для машины. Но ребята хорошие, согласились перейти в другое ущелье, тут ниже, метрах в пятистах по дороге, - он присел, но гитару больше не взял. - Антракт. Пора браться за работу. Концерт продолжим вечером.
Вильдам принялся колдовать над мясом, а Андрей занялся костром, точнее, начал сооружать из камней мангал. Конечно же, женщины не могли сидеть, сложа руки: Надежда направилась в "поваренки" к Вильдаму, а Елена присоединилась к Андрею.
- А он, кажется, нравится матери, - сказал тихо Андрей, поглядывая в сторону Вильдама с Надеждой. - Алена, ты его лучше знаешь, расскажи мне о нем.
Елена рассказала Андрею все, что знала сама, а потом с беспокойством добавила:
- Я впервые вижу, что он пьет спиртное. Ты заметил, он даже в Пасху пил только минералку. А сегодня...
- Ну, что ты переживаешь. Ты сама сказала, что он тогда пил, потому что с женой разошелся, т.е. с горя, а сейчас ему весело, хорошо. Если он решил выпить, значит, чувствует в себе силы не вернуться к прежней привычке. Тем более у него теперь машина, а это ответственность. По нему видно, что он человек серьезный, несмотря, на его шуточки.
- Да. Ты прав, Андрюша. Хотя, вы - мужчины, несмотря на вашу силу, выдержку, отвагу, порой бываете такими слабыми.
- И в чем же, скажем, моя слабость?
Разговор получался серьезный, а Елене совсем не хотелось вести умные беседы: окружающая природа, тишина, выпитое вино совсем не располагали к таким темам, - потому она обхватила сидевшего на корточках Андрея сзади за шею и вкрадчиво прошептала ему на ухо:
- Твоя слабость - это я.
Он повернул к ней лицо, и их губы встретились. Но на корточках сидеть было неудобно, он покачнулся, и они упали на траву, хохоча на все ущелье.
Надежда обернулась, посмотрела на них с улыбкой и тихо сказала:
- Как я рада, что мой сын встретил такую девушку. Они прекрасная пара.
- Да, - только и произнес Вильдам, тоже повернувшись к молодой парочке, но так, чтоб Надежда не видела его лица.
Когда он впервые услышал, что Елена собралась замуж, он никак не отреагировал на эту новость, как будто речь шла о какой-то другой девушке. Но потом понял, что это был просто шок. Что греха таить, он частенько о ней думал одинокими холостяцкими вечерами, особенно после того, как умерла ее мать. Ему нравилась эта девчонка, но он и помыслить не мог о ней, как о женщине, с которой он мог быть вместе. Но когда она осиротела, в его душе появилось желание защитить ее, позаботиться о ней, и, сначала, он воспринял это желание, как отеческое, но в какой-то момент заметил, что думает о ней, как о женщине, и понял, что начинает влюбляться. Надо сказать, он боролся с этим чувством, особенно, узнав о ее предстоящем замужестве, но ничего не мог с собой поделать. Днем, на работе, общаясь с ней, он загонял свое чувство глубоко внутрь, порой сам верил, что справился с ним. Но долгие зимние вечера изводили его: любовь черной тоской поднималась из глубины души и, как зубная боль, не позволяла ему ни о чем другом думать, кроме нее. Потому, когда Елена напомнила о ремонте, он махнул рукой на свою напрасную борьбу и с головой окунулся в хлопоты, связанные с этим ремонтом. Это же все для нее, для его любимой девочки. Но, познакомившись с ее женихом, он снова ощутил удар. Как взрослый человек, сам имеющий дочь-подростка, он понимал, что Андрей хороший парень, а главное, любит ее, но влюбленный мужчина в нем никак не хотел с этим мириться. Сохраняя внешнее спокойствие и беззаботность, внутри он бесился, сознавая свое бессилие: все-таки, как соперник, Андрей был не шуточный. Но вдруг в Пасху он понял, как он может приблизиться к ней, естественно, не пугая своей навязчивостью. Надежда ему понравилась: она прекрасный собеседник, умна, образована, сдержана и внешне хороша. От ухаживания за ней он получал удовольствие, если бы не эта захватившая его страсть к Елене, он вполне мог всерьез увлечься Надеждой. Иногда ему было стыдно, что он использует ее, чтоб быть поближе к другой женщине, но страсть - штука коварная, она может сделать человека жестоким, заставить ходить по чужим головам, сердцам и судьбам. Она заставила мозг работать себе в угоду, чтоб все правильно рассчитать по времени и событиям. Порой она рвала сердце и душу Вильдама ревностью, заставляя представлять Елену в постели с Андреем. Страсть же учила хитрить, притворяясь равнодушным и спокойным, и только отчаянный стук влюбленного сердца и крови в висках могли выдать его, но их никто не слышал. Машину он хотел купить давно, но именно страсть подхлестнула его поторопиться с этой покупкой, она же подсказала мысль о загородной поездке. Мало кто знал, что густые заросли орешника в этом ущелье скрывают вход в небольшую пещеру, а из пещеры есть еще один выход в совсем небольшую котловинку, округлой формы, метров десять в диаметре с отвесными высокими стенами и ковром мха под ногами. Солнце добиралось до ее дна только на час-полтора в сутки, все остальное время там было сумрачно и прохладно. Эту котловинку он обнаружил совершенно случайно лет десять назад зимой, когда они с друзьями решили встретить Новый год в горах. Только зимой, когда орешник стоит без листьев, можно разглядеть трещину в скале, служащую входом в пещеру. Все остальное время листья плотно прикрывают ее от людских глаз. Вильдам еще не знал, как, но собирался заманить Елену туда, в эту котловинку. Он не знал - зачем. Изнасиловать ее он не смог бы и не хотел. Страсть - страстью, но он любил ее не просто животной любовью, он любил в ней человека, личность и надругаться над ней не мог ни при каких обстоятельствах. Но чувствовал, что должен остаться с ней наедине и открыть ей свою душу. У него совсем недавно появилась потребность обязательно открыться ей, хотя раньше он категорически отметал эту мысль. Там, на перевале, он еле-еле сдержался, когда почувствовал с криком Елены то же желание улететь, но только вместе с ней, у него даже закружилась голова, и потемнело в глазах. Впоследствии, вспоминая эту сцену, он думал, что, если бы не встретился с ней взглядом и не увидел в них испуг, он схватил бы ее и прыгнул вниз, в пропасть, так помутилось у него в голове. Но, придя в себя, он сам себе ужаснулся: до чего может довести его страсть, если дать ей волю! Об этом он думал все последующее время и, как будто просыпался от страшного и мучительного сна.