Он обнял и поцеловал ее.
- Что у вас случилось? Что вы все на меня уставились? Напугали даже.
- Прости, просто мы тебя сначала потеряли, а потом поняли, где ты.
- Что? - у нее упало сердце, остановилось дыхание, она даже не смогла идти, ноги не слушались.
- Не смущайся, ты. Все естественно. Что делать, на природе нет туалетов, приходится в кустах прятаться, - у нее отлегло на сердце, ей стало смешно, и она не удержалась и засмеялась.- Вот-вот. И мы смеялись по той же причине.
"Той, да не той", - подумала она и расхохоталась еще громче.
Она хохотала и хохотала, не в силах остановиться. Глядя на нее, захохотал и Андрей, затем Вильдам, за ним Надежда. Они хохотали так, как это уже было с Андреем и Еленой в день их знакомства.
- Ой, мамочки, я сейчас опять в кусты побегу, - заливалась Елена, и все хохотали с новой силой, но только Вильдам догадывался об истинной причине ее веселья.
Вскоре, они уже начали собираться: убрали свои вещи, собрали мусор, привели в порядок кострище. Мангал разбирать не стали: вдруг кому-нибудь еще пригодится. Вильдам, улучив момент, тихо спросил Елену:
- Тебе там было хорошо?
- Где? - покраснела она.
- Там... - и он многозначительно на нее посмотрел.
- Откуда ты знаешь, что я была там?
- Догадался.
- А больше никто не догадался?
- Никто. Так хорошо тебе было?
Она посмотрела ему в глаза.
- Ты и это знаешь?
- Знаю.
- Откуда? Ты подглядывал, - отвернулась она.
- Нет. Почувствовал.
- Да-а? - она снова взглянула на него. В его глазах не было насмешки, только любовь.
- Так хорошо тебе было? - в третий раз повторил он свой вопрос, не спуская с нее глаз. Она тоже не отводила взгляда.
- А ты, как думаешь? Ты же почувствовал.
- Думаю, хорошо.
- Правильно думаешь.
- Жаль, меня с тобой не было.
Она промолчала. Больше поговорить им не удалось.
А дома в постели, после того, как Елена снова, ощутила все это, но уже наяву, а не в воображении, Андрей с ней поделился:
- Ты знаешь, Аленушка, там, в горах, когда ты пряталась в орешнике, со мной случилось чудо: я вдруг ощутил настоящий оргазм, - и что странно, по-моему, Вильдам тоже.
- Что, и он? - поразилась она.
"Значит, он сказал истинную правду, а не догадку".
- Да. Я думаю, это какие-нибудь волны в земной коре. А ты не почувствовала?
- Нет.
- Вот и мама тоже.
- А ты откуда знаешь? - засмеялась Елена.
- Так по нам с Вильдамом было видно, а мать только удивилась. Наверно, они действуют только на мужчин. А может, и нет. Мы же с Вильдамом сидели на земле, а мама на стульчике, и ты не сидела на земле. Да?
- Да.
- Слушай, это же научное открытие. Вот только, я не знаю, что это за волны?
"Волны любви", - ответила мысленно Елена.
Рабочая неделя началась, как обычно. Елена работала, занималась, болтала в обед с Татьяной и снова работала. Можно было уже не брать чертежи на дом, в деньгах она не нуждалась, но уже привыкла к такому напряженному графику. И еще, работа помогала ей отвлекаться от мыслей, роившихся в ее голове и терзавших ее душу. Вильдам ничем не выдавал их новых отношений, только она все чаще ловила на себе его долгий пристальный взгляд. Этот взгляд с каждым разом все больше ее беспокоил, заставляя прятаться от него. Она заметила за собой, что думает о нем уже больше, чем об Андрее. А в среду, ночью, когда, не смотря на усталость, ей не спалось, она расплакалась.
- Боже, помоги! Я так больше не могу! Зачем, ну зачем, он меня полюбил?! Зачем признался?! Зачем мучает меня?!
Ей захотелось сбежать от всех: от Вильдама, от Андрея, от Надежды. Она чувствовала себя виноватой перед ними всеми. Перед Вильдамом - что не может ответить ему взаимностью. Перед Андреем - что вынуждена от него скрывать любовь Вильдама, а это тоже ложь, которая тяжелым грузом копится на сердце. Перед Надей - что из-за Елены она обманывается в своих надеждах на Вильдама. Даже перед Таней, потому что она и ей не может всего сказать, не может поделиться своими душевными муками. Ее молодая половина совершенно растерялась и молчала, предоставив более опытной старшей самой разбираться в этой ситуации. Она оказалась опять одна-одинешенька со своими проблемами, как в былые времена.
- Все так хорошо шло! - в сердцах кричала она, благо соседи ее теперь не слышали. - Неужели, нельзя было так и оставить?! - она с упреком смотрела вверх, будто знала, с кем говорит. - Почему? За что? Я не понимаю. Хотите, чтоб я сломалась прямо сейчас? Чтоб снова наделала глупостей? Ведь, как бы я не поступила, я обязательно кого-то обижу. Бабусенька, - молила она уже ее, - ты же говорила никого не обижать. Но, как? Как это сделать? Они не заслуживают этого никто: ни Андрей, ни Надежда, ни Вильдам. Возможно, это я заслуживаю наказание. Ну, так накажите меня, а не вынуждайте обижать других. Причем здесь они. Накажите меня: болезнью, уродством, отсутствием ума, но пожалейте их!
Она рыдала всю ночь, не сомкнув глаз. Утром взглянула в зеркало и ужаснулась:
"Напросилась. Урод уродом!"
Белки глаз покраснели от полопавшихся вен, под глазами мешки, все лицо опухшее, бледное, покрытое пятнами, нос разбух, губы тоже разбухли и посинели от постоянного их покусывания, волосы дыбом, взгляд мутный.
"Такая рожа приснится - проснешься в луже дерьма... Вот и хорошо. Может, Вильдам меня такой увидит и разлюбит", - впервые за обе жизни, она обрадовалась, что выглядит отвратительно. - "Но немного привести себя в порядок все же надо, а то всех прохожих по дороге распугаю".
Она умылась холодной водой, причесалась, выпила кофе покрепче, чтоб не уснуть на работе. Перед уходом еще раз посмотрелась в зеркало. Смотревшая на нее из зеркала девушка выглядела усталой, приболевшей, но не уродливой.
"Ну вот, всю "красоту" смыла..."
На работе все сочувственно интересовались, не заболела ли она, многие предположили, что она беременна, но у нее об этом не спрашивали. Вильдама с утра она не видела, но "добрые люди" ему доложили, что с ней что-то неладно. Он не удержался, моментально прибежал к ней в отдел, взглянул на нее и все понял.
- Елена, - притворно бодрым, обычным тоном заговорил он, - ты чего народ пугаешь? До меня уже дошли слухи, что ты присмерти.
- А Вы и поверили? - она тоже пыталась шутить. - Поспешили прочитать "отходную" молитву, - пошутить не вышло, юмор получался черный, саркастический.
Он даже на мгновение растерялся
- О-о! Как тебя скрутило! Как тут все запущено! Ну-ка! Пойдем на воздух.
"Зрители" были в восторге! После сцены с машиной, Вильдам не давал им больше повода для сплетен, а вот сегодня, всего несколько слов добавили свежую струю в этот грязный поток. Вильдам старался беречь репутацию Елены, но сейчас ее здоровье, и физическое, и душевное его беспокоило больше. Он вывел ее во двор, увел в беседку.
- Что с тобой, девочка? Что с тобой, маленькая? - он обнял ее за плечи.
Она отстранилась, посмотрела ему в глаза тяжелым взглядом.
- Как я тебе нравлюсь?
- Ты нравишься мне в любом виде.
Она вздохнула и опустила взгляд.
- Не получилось.
- Что не получилось?
- Думала, по наивности, что, увидев меня такой, ты меня разлюбишь.
В первый момент ему хотелось засмеяться, но ее слова несли очень серьезный смысл.
- Так ты хочешь, чтоб я разлюбил тебя?
- Да. Я так больше не могу. Нельзя любить двоих мужчин.
- А ты... любишь меня? - осторожно, будто боясь расплескать драгоценные капли надежды, спросил он.
- Не знаю. Я все больше думаю о тебе, - призналась Елена. И тут ее прорвало: - Зачем ты признался?! Я понимаю, тебе легче стало. Ты переложил груз решения на мои плечи. Но мне каково? Неужели тебе меня не жалко?!