Он попытался снова ее обнять, но она вырвалась, встала.
- Почему я должна врать Андрею, Надежде, всем?! Я не хочу врать! Я люблю его! Мне дорого хорошее отношение его матери. Они не заслуживают этой лжи. А я? Чем я заслужила эти муки?!
Вильдам сидел, зажав руками голову и глядя в пол.
- Как мне теперь жить? Я не знаю! Да пойми же, ты!
Она схватила его голову, подняла лицо, заглянула в полные тоски глаза.
- Я без тебя уже не могу! Если ты навсегда уйдешь из моей жизни, я никогда себе не прощу, что причинила тебе боль. Ты тоже этого не заслуживаешь, - уже тише сказала она, не отводя взгляда от его глаз. - Ты дорог мне. Я... кажется... тебя тоже... люблю...
Елена прижала его голову к своему животу, а он обхватил ее руками, крепко прижал к себе. Она продолжала совсем тихо:
- Только немного по-другому. Мне кажется, что с тобой спокойнее. А может, я просто плохо тебя знаю. Может, ты тоже страшный ревнивец и будешь изводить меня подозрениями.
- Не буду, - отозвался Вильдам, нежно целуя ее живот.
- Все вы так говорите вначале, а потом издеваетесь, оскорбляете, деретесь.
- Он что, оскорбляет, бьет тебя? - Вильдам поднял на нее полные негодования глаза.
- Нет, нет. Что ты. Он никогда не говорил и не скажет грубого слова, а уж поднять руку на женщину... нет-нет. Но он ревнует из боязни потерять меня, скрывает, борется, но я же вижу и стараюсь исключить любые поводы к ревности. А вот главный повод, - она многозначительно посмотрела ему в глаза, - исключить не могу. За что мне все это?
Она запрокинула голову, чтоб слезы, навернувшиеся на глаза, не покатились по щекам. Вильдам встал, обнял ее.
- Я не уйду из твоей жизни никогда, во всяком случае, пока тебе нужен. Но и мучить тебя своей любовью не буду. Ты права, я - старый дурак, не подумавши, спихнул на тебя такой груз. Прости меня! Ты можешь относиться ко мне по-прежнему, как к другу?
- А я и не переставала. Если бы ты не был моим другом, а каким-нибудь посторонним человеком, я бы не пустила тебя в свое сердце. Никогда. Но у друзей ведь тоже есть свое место в сердце друга, только на другой полочке, нежели любимый человек. А ты ухитрился расположиться и там, и там.
- Это что? Меня так много, что на одной полке не помещаюсь, или я вишу там враскоряку.
Елена улыбнулась, представив эту картину. А он был несказанно рад, что развеселил ее, значит, она начала успокаиваться.
- Тебя ужасно много. Но не воображай, Андрея ты не вытеснишь. Он занимает слишком большую площадь на полке любви.
- Больше, чем я?
- Только не обижайся. Больше, - и она снова готова была расплакаться.
Он опять прижал ее к себе, погладил по голове.
- Я не обижаюсь. Сам виноват, надо было перебираться, пока место было свободно. Упустил момент.
В это время в беседку вошла Татьяна и остановилась, как вкопанная.
- Вы...что?..
Вильдам удержал рванувшуюся было от него Елену, спокойно ответил Татьяне:
- Вот, выполняю твою работу: успокаиваю твою подругу.
- А что с ней?
- Не знаю, но она была в страшной депрессии.
- В чем?
- Упадок сил, плохой аппетит, скверное настроение.
- Ну, конечно, я же сколько раз ей говорила: хватит гробить себя работой. И здесь головы не поднимает, и домой берет, и к экзаменам готовится. Совсем не отдыхает. Скажите хоть Вы ей, Вильдам Хабибович.
- Вот я и говорю, больше ни одного чертежа домой, только полноценное горячее питание, учеба не больше двух часов в день. Прогулки, кино, театры каждый день. В выходные только отдых.
- Ага...щас...
- Что значит "щас", - строго заглянул Вильдам ей в лицо. - Чертежей домой ты больше не получишь - это я гарантирую.
- Да я от безделья совсем загнусь.
- А для этого и нужны прогулки, кино, развлечения. Это уж ты позаботься, - обратился он к Татьяне. - Надо спасать невесту, а то она до свадьбы не дотянет. Я еще и жениху нагоняй дам. Обещал заботиться, а сам только мучает.
- Мы обязательно что-нибудь придумаем, - уверила Таня и вдруг ударила себя ладонью по лбу. - Вот дура! Тебе же сейчас будут звонить в приемную по международному из Румынии! Меня послали тебя найти. Беги скорее!
- Надежда, - выдохнули хором Елена и Вильдам, и Елена рванулась из беседки.
- Какая Надежда? - спросила Таня.
- Надежда - мой компас земной,
А удача - награда за смелость... Знаешь такую песню?
Вильдам приобнял Татьяну за плечи и тоже направился к выходу.
- Так я - серьезно, надо о Елене позаботиться. Совсем девчонка сдала, нервы "ни к черту".
- Я готова, но только на неделе я в институте. Вот думаю, кого бы организовать.
- Подумай, подумай. Я тоже подумаю.
Они встретились с Еленой у дверей ее отдела.
- Только-только успела. Надежда звонила. Она задерживается, будет в Ташкенте только восьмого в шестнадцать-ноль-ноль по Москве.
- А сегодня...
- Седьмое, - подсказала Татьяна.
- Значит, завтра...
Вильдам помолчал.
- Ну, спасибо, Елена. Иди, работай, а то тебя, наверно, потеряли. Вас проводить до Вашего отдела, мадемуазель, - обратился он к Татьяне, уводя ее от Елены, чтоб не мучила ее расспросами.
Как только Елена успокоилась, ее начал одолевать сон: глаза слипались, голова не соображала. Она даже не заметила, что за полчаса до обеда в кабинет заглянул Вильдам, расстроено посмотрел на нее и ушел. Перед самым обедом к ней подошла Соня.
- Леночка, ты себя плохо чувствуешь?
- Да, что-то не здоровится.
- Иди домой, ты заработала за это время себе не один день отдыха. И завтра не приходи, отдохни, как следует, - добавила она в полголоса, чтоб не слышали чужие любопытные уши.
- Спасибо, Сонечка.
- Это тебе спасибо. Ты всегда меня выручаешь. Почему бы мне не выручить тебя.
- Так, мне на завтра не писать заявление?
- А зачем? Ты же сдельщица. Иди, иди, отдыхай.
На улице ее ждал Вильдам.
- Поехали, я отвезу тебя.
- Ага, - у нее уже не говорилось.
- Отоспись. Ночь, наверняка, не спала?
- Не спала.
- Оно и видно. Завтра в восемь я за тобой заеду. Будь, как огурчик.
- Только соленый, - попыталась она пошутить.
- Я тебе покажу, соленый. Свеженькая быть должна.
- Это ты Соне сказал?
- Я. Сонечка свой человек, не выдаст.
Елена сразу проснулась.
- Ты что, о нас ей сказал?
- Зачем? Ты заболела, а завтра тебе еще свекровь встречать. Пол института знают, кто тебе из-за границы звонил.
- Откуда?
- О-о-о! "Сарафанное радио" у нас работает исправно. Не переживай, никто специально о тебе не говорил, но "слухами земля полниться".
- А как же ты?
- А мне, кроме директора, никто не указ, а Петр знает, что я каждый год на девятое уезжаю домой.
Когда они подъехали к ее подъезду, Вильдам проводил ее до самой квартиры, еще раз наказал выспаться и напомнил о завтрашней поездке.
Едва добравшись до спальни, она рухнула на кровать, даже не раздевшись.
Ей показалось, что она только закрыла глаза, когда раздался телефонный звонок. С тяжелой головой она поднялась и, пошатываясь, подошла к телефону.
- Да.
- Аленушка, это я. Я страшно соскучился по тебе. Как ты там?
- Нормально, - еле проговорила Елена.
- Нормально? А я слышу, что не нормально. Что с тобой?
- Я просто уснула и еще не проснулась.
- Уснула? В такое время? Значит, точно не нормально.
- Андрюша, да все в порядке. А сколько сейчас?
- Семь вечера.
- Уже?
- Алена, - в голосе Андрея слышалась нешуточная тревога. - Что случилось? Сколько ты спишь?
- Андрюша, не тревожься. Просто ночью мне не спалось, и я на работе стала клевать носом, Соня меня с обеда отпустила. Вот и все.